"Дж.Шеридан Лэ Фаню. Кармилла " - читать интересную книгу автора

души.
Так она увещевала меня и трепетно прижимала к себе, и нежные поцелуи
обжигали мою щеку.
Не понимала я ни ее речей, ни волненья. Эти жаркие ласки - впрочем,
нечастые - меня ужасно смущали, мне хотелось высвободиться, однако сил не
хватало. Ее вкрадчивый голос убаюкивал, я забывалась и приходила в себя,
лишь когда она разжимала объятья.
Да, все это мне не нравилось. Меня томило непонятное волненье, мне было
и сладко, и страшно, и немного противно. Я словно бы забывалась - и любовь
моя к ней доходила до обожания, чем-то отвратительного. Несуразица, конечно:
но разъяснять не стану.
Пишу я через десять с лишним лет, дрожащей рукой записываю сбивчивые,
жуткие воспоминания о пережитом. Многое забылось - я ведь не понимала, как
испытывает меня судьба, - но главное я помню ярко и отчетливо. Впрочем, это,
наверно, у всех так: когда чувства заглушают и замутняют рассудок, потом
едва догадываешься, что было на самом деле.
Иногда, пролежав час-другой без движенья, моя скрытная
красавица-подруга брала меня за руку и сжимала ее все нежнее и крепче; лицо
ее розовело, она впивалась в мои глаза томным горящим взором и дышала так
часто, что оборки на ее груди трепетали. Это было похоже на любовный пыл; я
стыдилась, но противиться не могла; жадные глаза притягивали меня, я
поникала в ее объятиях, жаркие влажные губы скользили по моим щекам, и она
прерывисто шептала:
- Ой, ты моя, ты будешь моей, мы будем с тобой вместе навечно.
Потом она снова откидывалась в кресле, закрыв глаза маленькими
ладонями, а я не могла унять дрожь.
- Разве мы с тобой кровная родня? - спрашивала я. - О чем ты говоришь?
Верно, я напоминаю тебе о возлюбленном - и все же не надо, не надо так
говорить и так ласкаться ко мне: я тебя не понимаю и сама себе становлюсь
непонятна.
У меня был такой голос, что она горько вздыхала, отворачивалась и
выпускала мою руку
Напрасно я силилась как-то объяснить эти ее порывы - добро бы она
притворялась! Нет, ни малейшего притворства: брала свое неподдельная,
подавленная страсть. Но может, хоть мать ее и утверждала обратное, она
все-таки подвержена галлюцинациям? Или она переодетая, как в одном старом
романе? Что если влюбленный юноша ищет моей любви в женском обличьи по
совету и с помощью ловкой старой сводни? Но уж очень все не сходилось, хоть
и льстило моему тщеславию.
Поминутными знаками внимания, какими одаряет мужская любовь, она меня
не баловала. Минуты страстной нежности проходили, и она была то спокойная,
то веселая, то опечаленная, и тогда мне казалось, что я ей совсем
безразлична: правда, порой я ловила взгляд, скорбный и огненный, провожавший
меня. Девушка как девушка: лишь приливы таинственного волнения ее меняли. И
всегда медлительно томная, мужчины такими не бывают.
Странные у нее были привычки. Вам, городским, может, и покажется, что
ничего особенного, но мы-то деревенские. Она спускалась в гостиную очень
поздно, обычно далеко за полдень, выпивала чашку шоколада, а есть не ела.
Потом мы с ней"" шли гулять, но она быстро уставала, и мы либо возвращались
в замок, либо отдыхали в ближнем лесу на скамейке, благо их там хватало. Ум