"Ориана Фаллачи. Ярость и гордость (антиисламский памфлет) " - читать интересную книгу автора

миром, который был мне до тех пор неведом, я начала узнавать тех, кто всего
лишь несколько лет тому назад был моими врагами, и, видя немцев без
униформы, без пулеметов, без артиллерийских орудий, я думала: "Бог ты мой,
они - как мы. Они одеваются, как мы, они едят, как мы, они смеются, как мы,
они любят музыку и поэзию, и искусство, красоту, как мы, они молятся или не
молятся, как я... Ведь это немыслимо, что они причинили столько вреда, что
они терроризировали и преследовали, и убили стольких из нас?" Затем я
думала: "Но мы тоже причиняли им вред, мы убивали их!" И с содроганием я
захотела выяснить, причастна ли я тоже, как участник движения Сопротивления
в той или иной степени, к смерти некоторых немцев. Убила ли я тоже
кого-нибудь из них. Мне это было необходимо знать. Мне нужно было знать. И,
отвечая себе "может, и убила, скорее всего, я убила", я чувствовала стыд.
Мне казалось, что я воевала в средние века, когда Флоренция и близлежащая
Сиена вели войну друг с другом и серебристые воды реки Арно были сплошь
красными от крови. Кровь флорентийцев и кровь сиенцев. Дрожа от
неуверенности, я не позволяла себе гордиться тем, что была солдатом своей
страны, своей Родины. Я решила, вздыхая: "Довольно, хватит этого! Мой отец
прав! Нужна Европа! Нам следует объединиться, нам следует объединить
Европу!" И вот теперь... Итальянцы тех Италии, которые не моя Италия,
говорят, что мы создали Европу. И немцы, французы, англичане, испанцы,
голландцы и т. д., я имею в виду членов великой семьи, которые похожи на
названных мной итальянцев, повторяют это вместе с ними. Однако неудачный, не
оправдавший надежд, ^ничтожный финансовый клуб, со своей раздражающей общей
валютой, со своими популистскими глупостями, со своими сынами Аллаха,
которые стремятся стереть мою цивилизацию, тот Европейский союз, который
болтает о культурных-сходствах-с-Ближним-Востоком, а сам игнорирует мой
прекрасный язык и наносит ущерб моему национальному своеобразию, так вот:
это не та Европа, о которой я мечтала, когда мой отец скандировал:
"Европа-Европа!" Это не Европа, а самоубийство Европы.

x x x
Что же тогда такое моя Европа, моя Италия? Что такое Европа, я
действительно не знаю. Не могу знать. Настоящее объединение Европы в самом
начале своем подорвано различием множества наших языков и вытекающими отсюда
дискомфортом и подозрениями, соперничеством и затаенной враждой, чьи корни
уходят в глубину старинного прошлого с его братоубийственными войнами,
воспоминание о которых болезненно. Все надежды на преодоление этих
препятствий относятся к моим юношеским мечтам, утопиям. Тогда, узнав мир,
которого никогда не знала, посмотрев на немцев без униформы, без пулеметов,
без артиллерийских орудий, я испытала чувство, будто моя Вторая мировая
война была подобна средневековой. И будто я содействовала тому, чтобы
окрасить серебристые воды реки Арно в красный от крови цвет. Кровь
флорентийцев и кровь сиенцев...
А вот насчет Италии, мой дорогой, дело другое. Все очень просто,
дорогой мой друг, все просто. Моя Италия противоположна тем, о которых я
говорила выше. Эта Италия идеальна, она не запугана сынами Аллаха и
паразитами-"стрекозами". Италия любит свой флаг и кладет правую руку на
сердце, приветствуя гимн. Это Италия, о которой я мечтала, когда была
маленькой девочкой без приличных туфель. Эта Италия существует, хотя ее
заставляют молчать, ее осмеивают, ей наносят оскорбления, но она все еще