"Ханс Фаллада. Маленький человек, что же дальше? (роман, 1932) " - читать интересную книгу автора

улице, обсаженной прекрасными вязами.
- Уж тогда-то я стребую с него свои пятнадцать марок! - вдруг
выпаливает Пиннеберг.
Овечка не отвечает. Она осторожно ступает на всю ступню и внимательно
смотрит под ноги, теперь все приобрело совсем иной смысл.
- А куда мы, собственно говоря, идем?- вдруг спрашивает он.
- Мне надо зайти домой, я не предупредила мать, что запоздаю.
- Еще и это!
- Не сердись, милый! Я постараюсь выйти в половине девятого. Ты с каким
поездом едешь?
- С десятичасовым.
- Так я провожу тебя на вокзал.
- И опять ничего,- говорит он.- И на этот раз опять ничего. Ну и жизнь.
Лютьенштрассе настоящая рабочая улица, всюду детвора, даже попрощаться
как следует нельзя.
- Не принимай этого так близко к сердцу, милый. - Она Протянула ему
руку. - Я что-нибудь придумаю.
- Н-да, - говорит он, силясь улыбнуться.- Ты, Овечка, козырной туз,
кроешь любую карту.
- В половине девятого выйду. Обязательно выйду.
- А сейчас даже не поцелуешь?
- Не могу, право же, не могу, пойдут сплетни. Не расстраивайся.
- Ладно,- говорит он.- Ты тоже не принимай этого близко к сердцу.
Как-нибудь обойдется.
- Ну, конечно, - говорит она.- Я духом не падаю. Ну, пока!
Она быстро взбегает по темной лестнице, ее чемоданчик стукается о
перила: тук... тук... тук...
Пиннеберг следит взглядом за ее ногами в светлых чулках. Тысячу раз уже
Овечка уходила от него по этой чертовой лестнице.
- Овечка, - кричит он ей вслед.- Овечка!
- Ну? - отзывается она сверху и перегибается через перила.
- Подожди! - Он взлетает наверх, останавливается, запыхавшись, хватает
ее за плечи.- Овечка,- говорит он, едва переводя дух от возбуждения.- Эмма
Ступке! А что, если нам пожениться?...


МАМАША СТУПКЕ. ПАПАША СТУПКЕ. КАРЛ СТУПКЕ. ПИННЕБЕРГ ПОПАДАЕТ В
СЕМЕЙНУЮ СТУПКУ.

Эмма Ступке ничего не сказала. Она отстранила Пиннеберга и осторожно
села на ступеньку. И сразу не стало видно ее ног. Она сидела и снизу вверх
смотрела на своего милого.
- Господи,- сказала она,- если бы мы поженились!
Глаза ее засияли. Синие с чуть зеленоватым оттенком глаза; сейчас они
прямо-таки лучились.
"Словно свечи всех рождественских елок зажглись у нее внутри!" -
подумал Пиннеберг и даже смутился от умиления.
- Значит, все в порядке, Овечка,- сказал он.- Женимся. И как можно
скорее, а?
- Милый, но ты не обязан это делать. Я и так справлюсь. В одном ты,