"Ханс Фаллада. Волк среди волков [H]" - читать интересную книгу автора

рожь, пшеница вызрела, овес тоже. Шум двух-трех машин терялся в просторе
полей, а над полями жаворонки неутомимо выводили свои переливы и трели.
Лесничий Книбуш, старик с красно-бурым, в глубоких морщинах лицом, с
голым черепом, но с желтовато-белой, окладистой бородой, - вступил из
жаркого поля в лес. Он идет медленно, одной рукой поправляет на плече
ремень винтовки, другой отирает пот со лба. Идет невесело, неторопливо,
неуверенно; в своем же лесу, или по меньшей мере в лесу, доверенном его
надзору, он идет осторожно, с дрожью в коленях. Его глаза примечают на
дороге каждую веточку, он старается не наступить на нее, идти тихонько.
И все-таки, как ни осторожничает Книбуш, у поворота дороги, выступив
из-за леса, он наталкивается на обозец тачек. Мужчины и женщины. На тачках
лежат свеженарубленные дрова, сплошь крепкие стволы - добро бы сучья! От
гнева кровь бросилась лесничему в лицо, губы его шевелятся, в глубине
голубых, поблекших с годами глаз загорается блеск - искра от огня ушедшей
молодости.
Мужчина с передней тачкой - разумеется, Беймер - остановился... Но вот
он уже зашагал дальше. Совсем близко, лишь в двух шагах, тачки, громыхая
крадеными дровами, прокатили мимо лесничего. Люди смотрят на небо или в
сторону, точно его тут и нет, точно он и не стоит здесь, тяжело дыша...
Потом исчезают в кустах за поворотом дороги.
"Стареете, Книбуш", - слышится лесничему голос фон Праквица.
"Да, - угрюмо думает он, - я уже так стар, что хочу мирно умереть в
своей постели".
Думает и идет дальше.
Он не умрет мирно в своей постели.


6. ГОЛОДНЫЙ БУНТ В МЕЙЕНБУРГСКОЙ ТЮРЬМЕ

В Мейенбургской каторжной тюрьме звонки пронзительно возвещают тревогу,
начальство бегает из камеры в камеру, директор по телефону вызывает на
подмогу солдат. Надзиратели застегивают на животах пояса с пистолетами и
хватаются за резиновые дубинки. Десять минут тому назад заключенный N_367
бросил свой хлеб под ноги надзирателю.
- Я требую, чтобы мне давали хлеб положенного веса, а не поганую глину!
- заорал он.
Тотчас поднялось волнение, вспыхнул бунт. Тысяча двести камер кричали,
ревели, жалобно стонали, вопили:
- Жрать не дают! Голодом морят! Жрать не дают! Морят голодом!
Под сверкающими белыми стенами высоко забравшейся каторжной тюрьмы
притулился городок Мейенбург - и в каждый дом, в каждое окно врывался
крик: "Жрать не дают! Морят голодом!" Потом раздался гром, тысяча
заключенных заколотили в железные двери оловянными мисками.
Забегали по коридорам надзиратели и уборщики из арестантов, уговаривая,
перешептывались через двери с бунтовщиками. Отпирая камеры
благонамеренных.
"Сами посудите, никто в Германии не получает другой еды... доллар...
Рурская область... В ближайшее время начнем составлять уборочные команды,
будем рассылать их по крупным поместьям. Раз в неделю пачка табаку, каждый
день мясо - при хорошем поведении..."