"Джорджо Фалетти. Нарисованная смерть (Глаза не лгут никогда)" - читать интересную книгу автора

внешностью, совершенно несовместимой с этим желанием. Везде и всюду к ней
обращались десятки глаз с единственным застывшим в них вопросом. А на ее
разнообразные вопросы неизменно следовал один и тот же ответ.
И в конце концов она сдалась.
Если миру нужна такая, такой она и будет. Но белый флаг, который она
вывесит, заинтересованным лицам обойдется очень дорого.
Лиза сошла по наклонному пандусу и очутилась перед баром. Стеклянные
двери раздвинулись, и она вступила внутрь с бесподобно равнодушным видом,
что, кстати, не оставило равнодушным никого из присутствующих.
Двое потрепанных временем хиппи у стойки бара прервали разговор;
сидящий через два табурета от них корпулентный господин уронил поднесенную
было ко рту устрицу себе на колени.
Официант в белой рубашке и темной жилетке разбежался ей навстречу и
провел через большой зал к накрытому в углу столику на двоих.
Не придавая значения пустующему напротив месту, Лиза уселась и
прислонила к стене чемодан. Любезно-индифферентный официант положил перед
ней корочки меню с логотипом бара на крышке. Она небрежно оттолкнула их и
одарила официанта самой ласковой из своих улыбок, отчего любезная
индифферентность мгновенно растворилась в приливе симпатии.
- Не надо меню. Мне, пожалуйста, полный набор устриц и полбутылки
шампанского, только похолоднее.
- Отменный выбор. Дюжина устриц вас устроит?
- Вполне. А две дюжины устроят еще больше.
Официант записал заказ и наклонился к ней с заговорщицким видом.
- Я в хороших отношениях с мэтром. Думаю, мне удастся выговорить вам
целую бутылку по цене половины. Добро пожаловать в Нью-Йорк, мисс.
- Неужели так заметно, что я нездешняя?
Официант состроил гримаску и покачал головой.
- Во-первых, у вас чемодан, во-вторых, вы улыбаетесь. Сразу видно: вы
не из Нью-Йорка.
- Но чемоданы есть и у отъезжающих, верно?
Вопрос она задала ради проформы и получила ожидаемый ответ:
- Отъезжающие обретают способность улыбаться, лишь отъехав подальше
отсюда.
Ньюйоркец отошел, унеся с собой свою доморощенную философию, и Лиза
осталась одна.
За столиком в противоположном углу зала разместилась компания шестерых
мужчин, тоже явно нездешних. Лиза сама слишком часто и подолгу бывала в этой
роли, чтоб не распознать чужаков. Она разглядывала их одного за другим под
прикрытием официанта, пока делала заказ. Как только Лиза вошла и села, все
они тут же сделали на нее стойку, точно мартовские коты.
Она притворилась, будто ищет что-то в сумке, после чего, на ее счастье,
подоспел официант с вазой устриц, красиво уложенных во льду, и бутылкой,
кокетливо торчащей из хромированного ведерка.
Мужчины дождались, когда ее обслужат, а дальше все произошло в точности
так, как ожидала Лиза. Один из них, высокий, с залысинами и брюшком любителя
пива под светлой курткой, посовещавшись с приятелями, встал и двинулся к ее
столику.
Он подошел, как раз когда Лиза положила себе на тарелку большую
устрицу.