"Юлий Файбышенко. Дело часовщика" - читать интересную книгу автора

Графского было семьдесят километров, надо было успеть и не запалить лошадей.
Впереди, в строю чекистов, Клешков время от времени видел кубанку
Фадейчева, его лихую, перенятую от казаков посадку, чуть боком, с правой
рукой, брошенной поперек седла.
Они проскакивали деревни, словно вымиравшие при их появлении. Однажды
на повороте по ним стреляли, но отряд не остановился. Дорога, узкая и слабо
проезженная, вся в пожухлой осенней траве, шла между стен сплотившихся
сосен. Начинался огромный Черный бор, уходящий до самой Припяти.
Лошади уже отфыркивались, и у многих потемнели от пены бока, а
командиры все подхлестывали и подхлестывали. Оставалось километров семь. Уже
видно было пламя. Стволы сосен начинали лучиться, отражая его огненные
отсветы. Еле слышно доносились хлопки выстрелов и пулеметная дробь. Кони
забеспокоились, впереди, во взводе ЧК, заржала лошадь. Отряд стал замедлять
ход.
Начальник Иншаков и Бубнич, толкнув коней, перепрыгнули кювет и,
подъехав к соснам, о чем-то переговаривались, глядя на карту. Начальник
вдруг посмотрел в сторону сгрудившегося на дороге отряда, где задние все еще
осаживали лошадей, выискал глазами Клешкова и махнул ему рукой.
Клешков поднял на дыбы своего гнедого и в два прыжка оказался рядом с
начальником.
- Возьми двух человек, разведаешь, что там. И подходы. Раздался топот,
около них затанцевала вороная кобыла
Фадейчева. Мишка попросил:
- Товарищ комиссар, дозвольте в разведку!
- Вот, пусть он будет старшим, - сказал Бубнич, оторвавшись от карты. -
У него опыт есть.
Начальник отчего-то побагровел, но кивнул.
- Даешь! - гаркнул Мишка, и кобыла вынесла его на дорогу.
Клешков и вызванный им Гуляев поскакали за ним.
Дорога сужалась все больше, и вот уже стали видны редкие сосны, кусты
орешника на опушке и сквозь прогалы деревьев - далекое пламя над длинными
амбарами и конюшнями, расставленными неподалеку от двухэтажного барского
дома с мезонином и колоннами перед входом. Со всех сторон трещали выстрелы.
Мишка подъехал шагом к последней сосне, около которой вился орешник, и
остановился, глядя на совхоз. Гуляев и Клешков подъехали и стали по бокам от
него. Стрельба в совхозе вдруг затихла. Издалека стало слышно, как трещит
пламя. Огромный старый дом с пятнистой колоннадой еще не горел. Вокруг него
и в особенности за ним вздымалось целое море могучих лип.
- Им бы, дуракам, из парка зайти, - сказал Мишка, - а они в лоб прут.
- А может, они и из парка, - сказал Гуляев, - пока не видно.
- Я еще с дороги видал, - сказал Мишка. - Дубовые вояки.
Видно было, как между горящими службами и конюшней пронесся жеребенок,
остановился, попятился от огня и опять помчался, подняв хвост трубой.
Вдруг из-под куста, неподалеку от горящей конюшни, встал человек в
венгерке, он махнул рукой, и отовсюду - из-за бревен, набросанных около
служб, из-под кустов - начали вскакивать люди. Ветер донес слабый крик.
Маленькие фигурки со всех сторон, пригибаясь, стреляя, бежали к дому. И
тотчас же сверху, из окна мезонина, вырвалась и забилась красная вспышка, и
ровное татаканье "максима" угомонило нападавших. Некоторые еще бежали
вперед, но иные уже лежали на земле неподвижно, другие падали и отползали, а