"Александр Александрович Фадеев. Землетрясение" - читать интересную книгу автора

вдоль всей дороги была порублена, побита взрывами так, что одни щербатые
пеньки торчали, как гнилые зубы. Дрезина то углублялась в темное ущелье, то
ползла по каменным насыпям такой высоты, что пространства с обеих сторон
казались пропастями. Все тот же бежал ключ, но берега его оголились. Там,
где его пересекала дорога, прокинулись деревянные мосты. Даже смешно было бы
искать то место, где Майгула видел полоза!
Уже стемнело, когда они сошли с дрезины. Они пошли по грязной дороге
вдоль неоконченной насыпи. Возле бараков и палаток горели костры. Строители
ужинали. Впереди ревел застрявший в грязи грузовик, и фары его ярко
светились в ночи.
- Распугали тигров твоих, дед! - сказал Майгула.
- Ничего! Мой век уже кончился, - спокойно отвечал Кондрат Фролович.


5

А наутро погиб Бархатный перевал. Майгула и старый тигролов наблюдали
взрыв на расстоянии двух километров, с небольшой сопки, из-за укрытия,
откуда видны были и седловина перевала, и вся тайга вокруг в желтых и синих
пятнах. На этой же сопке примостился и кинооператор с большим аппаратом на
треноге.
Они видели суетню людей на ближних оголенных сопках, слышали голос
Шутки, который ругал кого-то на чем свет стоит. Потом суетня прекратилась,
люди спрятались, стало очень тихо.
И вдруг вся масса Бархатного перевала стала медленно расти в воздухе, а
в том месте, где была седловина перевала, стремительно взнялась к небу
тяжелая черная туча. Вначале туча столбом поднялась вверх, а потом медленно
стала раздаваться вширь. И только тогда послышался звук взрыва, и в лицо
ударило воздухом, и видны стали отдельные глыбы, летящие в пыли и в дыму.
Звук взрыва не был похож на пушечный выстрел или удар грома - нет, это
был глухой, подземный гул, наполнивший собой все пространство вокруг и
волнами прошедший под землей так, что Майгула и Кондрат Фролович ощутили его
не только ухом, а и всем телом. Вырвавшиеся из тучи камни, как ядра, начали
крушить деревья под самой сопкой, за которой прятались Майгула и Кондрат
Фролович. Весь воздух наполнился тарахтящими и свистящими звуками, в которых
точно слились вместе и конский топот, и стрекот молотилок, и свист каких-то
гигантских прутьев. Отдельные камни стали попадать и на их сопку, один с
силой врезался в землю, метрах в двух от кинооператора. А тот, весь в поту,
в мыле, все крутил и крутил ручку своего аппарата.
Когда все кончилось, в воздухе долго стоял желтовато-серый туман, более
густой у самого места взрыва. Потом туман развеялся, и стало видно, что края
седловины широко раздались, осели и в самой середине ее зияет глубокий
провал, в котором громоздятся развороченные груды камней; за ними проступала
дальняя небесная голубизна.
Тайга вокруг бывшего Бархатного перевала была начисто разметена,
разнесена в щепки. Вся местность лежала голая, в серой пыли, осыпанная
камнями и огрызками стволов. И даже по склону сопки, где укрывались Майгула
и Кондрат Фролович, у многих деревьев были срезаны вершины.
Но самое удивительное выяснилось на третий день после взрыва. На
строительство приехал степенный седоватый старичок, оказавшийся профессором,