"Александр Александрович Фадеев. Разлив" - читать интересную книгу автора

кого бы?" - подумал растерянно. Выйдя из избы, уселся на лавочку и долго не
распечатывал. Сердце смутно чуяло недоброе, и казалось странным, что
что-нибудь недоброе может случиться в такое ясное и теплое утро.
Писал с фронта племянник Сидор. Вначале следовали многочисленные
поклоны, а потом:
"...И еще извещаем вас, что любимые дети ваши, Федор и Карп, отдали
богу душу. Кресты на них надели другие, а собственные их, нательные, посылаю
вам по завещанию..."
Строчки химического карандаша запрыгали в глазах и побежали в разные
стороны. Нерета уронил конверт, и два простых нательных крестика робко
выпали на песок.
Хозяйство у деда Кирилла было крепкое: он жил всей семьей, не
разделяясь. Когда старшие сыновья ушли на фронт (младший давно не жил дома),
дед не сильно растерялся. Он мог еще работать сам, снохи - дебелые и крепкие
бабы из-под Томска - пахали и косили, как мужики, а внуки-подростки тоже ели
хлеб не попусту.
- Не унывай, детки! - говаривал дед на работе. - Вот уж мужики приедут
- отдохнем все...
Теперь все это рушилось. Ни к чему оказался пятидесятилетний труд.
Впереди маячили только смерть и разорение перед смертью.


5

Дни по-прежнему стояли теплые и ласковые. Дегтярев ушел в тайгу. Дедовы
снохи, наплакавшись вдосталь, работали, как волы, и все, казалось, пошло
по-старому. Но сам дед чувствовал, что петля затягивается на его старческой
шее, и не видел выхода.
Тогда-то и вернулся с фронта домой Иван Кириллыч, младший сын деда
Нереты.
Лет десять тому назад окончил Иван Кириллыч спасск-приморское
трехклассное училище. Книга стала его неизменным другом, а с нею мир
показался шире, жизнь богаче. Он побывал во многих городах и селах Дальнего
Востока. Много повидал людей и немало понаделал дел. Вместе с забубенной
головой, Харитоном Кислым, участвовал в прокладке тоннеля через Орлиное
Гнездо к минному городку Владивостока. Стучал пудовым молотом в военном
порту. Грузил ящики на Чуркином мысу. Месил цемент в Спасск-Приморске.
Несколько раз, возмущая черноземную кровь своих предков, продирал штаны на
потертом писарском стуле.
Одним словом, это был блудный сын, и пользы от него видели до сих пор,
что от козла молока. Однако с его приездом дед воспрянул духом.
Иван был ранен в бок и приехал в отпуск только на два месяца. Но когда,
пошатываясь от усталости после длинной дороги, он вошел в избу и возчик внес
вслед за ним тяжелый солдатский сундучок, - то первой же фразой деда, после
обычных приветствий, было:
- Ну, довольно, детка! Нагулялся, навоевался... К хренам! Назад не
поедешь!
В эту фразу он вложил и свою крепкую отцовскую волю, и последнюю
хозяйственную надежду.
И мнение его совпало с мнением сына. А так как приставом Улахинского