"Александр Александрович Фадеев. Разлив" - читать интересную книгу автора

- Поспеешь, козуля...
Жмыхов передал ей топор и винчестер.
- Прощай, старуха! - сказал жене подбадривающим тоном.
Марья не обиделась на обращение "старуха", хотя на загорелом лице ее не
было старческих морщин, а черных волос не потревожила седина.
- Езжай, - ответила она просто.
Он столкнул нос лодки с берега и с неожиданной легкостью перенес на
него двести двадцать фунтов своих костей и жил, когда лодка была уже
подхвачена быстрым течением. Бурый пес бросился вплавь вслед за лодкой, но
Марья отозвала его назад, и он долго недовольно ворчал, поблескивая вымокшей
шерстью.


2

От хутора до Самарки верст тридцать пять. Надеясь на быстроту течения,
Жмыхов редко брался за весла. Каня сидела у руля, а он дремал, лежа на носу,
под журавлиную песню Ноты, и солнце высекало золотистые искры из его русых
волос с рыжеватым отливом. Волос у Жмыхова - мягкий. Недаром сандагоуцы
зовут лесника "Королем", а гольды "Золотой головой".
У Кани руки крепкие, а глаз острый. Нота тоже хитрая река - мечется то
вправо, то влево. Лижет скалистые обрывы, водовороты делает. Белопенные
водовороты злобно рычат. Кедр тянет с берега корявые мшистые лапы. За кедром
непролазная темь да карчи.
В других местах веселее - березняк белеет серебряной корой. Вьется небо
вверху меж ветвей иссеченной лентой, и зверь молчит под кустом, от жары
разомлев, и пихта стоит прямо и тихо, как сон. Курится тайга медовыми
смолистыми запахами...
- Комар прилетел, - сказал Жмыхов под вечер, - давно комара не было.
- Стало быть, дождь будет, - пояснила Каня.
- Ясное дело, будет. К тому и говорю.
Он выпрямился во весь рост и посмотрел вдаль. Нота вырвалась из
кедрового плена и бежала по широкой безлесной долине. С боков долины -
сопки. Ближе - черные, дальше - синие, а совсем далеко - голубые. На сопках
- опять тайга.
Большая река Нота, а Улахэ еще больше. Нота идет в Улахэ на полтораста
верст ниже Сандагоу, и в этом месте - Самарка. Есть еще ключ Садучар. Он
пришел из голубых Сихотэ-Алиньских отрогов и вынес в самое сердце хлебных
полей хвойный пихтовый клин. Растрепал Нотовы берега, взбаламутил спокойную
воду, натащил тяжелых таежных карчей. Садучар - холодный и суровый красавец.
- Будем воевать, - сказал Жмыхов, заслышав его пенокипящий гул.
Он переменился с дочерью местами, снял снаряжение и засучил рукава.
Были у него волосатые и жилистые руки.
Палило огнем вечернее солнце, дымилось небо тонкой пеленой, и воздух,
полный невидимого речного пара, стоял неподвижен и густ. Волос Жмыхова горел
на солнце золотой чешуей, а у дочери волос черный не мог спрятаться под
кожаной шапкой. Кофта у нее совсем расстегнулась, и груди виднелись -
румяные загорелые яблоки.
Темный пихтовый клин в пожелтевшей долине бежал на лодку. Садучар ревел
тайфуном, пенился белыми сихотэ-алиньскими облаками. Лодка дрожала и