"Александр Александрович Фадеев. Разлив" - читать интересную книгу автора

Но от его уверенных и ласковых движений она успокоилась и даже улыбнулась.
- Видишь, какая я кислая, не то, что ты...
- Ничего, будешь со мной, пройдет. Я ведь простой. А рассказывать
вообще не стоит - ерунда.


3

Неретин сидел еще долго. Служительница зажгла лампу и принесла ему чаю.
Он выпил стаканов семь, удивляясь, куда они умещаются, и шутил по этому
поводу. Минаева слушала его, и ей страстно хотелось выздороветь.
Только когда в церкви пробило двенадцать, он ушел. Ночь стояла сухая и
вместе с тем странно тягучая и липкая не по-летнему. На западе огневел
злато-сизый пояс горящего леса, а за ним плавилось заревом небо, как
вогнутый лист раскаленного железа.
В лохматой голове Ивана - в этом луженом и крепком солдатском котелке -
уже варились и кипели простые, обыденные мысли о работе.


ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ


1

В промежуток между гречишным севом и сенокосом Жмыхов ходил на охоту.
Но этим летом жара давала себя чувствовать даже в Садучарской тайге, и он
знал, что мяса теперь никто не купит: в погребе портилась даже солонина, а
ледники имелись только у не нуждавшихся в мясе кошкаровских староверов.
Тогда он решил плыть в Сандагоу, чтобы летнее время не пропало даром.
Надо было забрать у Нереты двадцать пудов муки, оставшиеся с прошлой зимы за
беличьи шкурки, купленные дедом на шубу в приданое дочери. Кроме того,
следовало получить у волостного объездчика свое лесничье жалованье и
захватить в правлении газеты, которых он не читал уже около двух месяцев.
Он подправил лодку и спустил ее к реке. Плоскодонка была большая, но не
тяжелая, почти не пропускала воды. Дома он подстриг бороду, одел патронташи,
сумку и большую алюминиевую флягу в суконном чехле, наполненную медовухой.
Марья оправила сзади ему рубаху: Жмыхов был костист и высок, и рубаха
некрасиво морщилась на спине.
- Ну что ж, пора... - сказал жене. - Где Каня?
- В лодке ждет.
Она в последний раз осмотрела его с ног до головы.
- Хорош! - сказала насмешливо.
- Знамо, хорош, - улыбнулся Жмыхов, заглядывая ей в монгольские глаза.
Черные, немного суженные, с большими ресницами и отчетливыми бровями - то
были смелые глаза ее предков со средней Аргуни, откуда он вывез ее
восемнадцать лет назад.
Они пошли на берег вместе.
Дочь Жмыхова уже сидела на корме и, лениво болтая веслом в воде,
смотрела, как бежали вниз маленькие крутящиеся воронки.
- Скоро ты? - крикнула нетерпеливо отцу.