"Елена Езерская. Петербургские лабиринты " - читать интересную книгу автора

между глотком кофе и ложечкой овсянки. Анна сидела по левую руку от него -
соглашалась и кивала, словно добропорядочная жена и мать семейства. И такое
между ними царило единодушие!
- А вот еще история, - Корф перевернул страницу "Утреннего вестника". -
"Старуха Загряжская услышала, что в чей-то дом ночью воры залезли. Она и
велела дворнику купить балалайку, чтоб тот всю ночь играл и пел".
- Песней воров отпугивать? - не смогла сдержать улыбку Анна. - Чудная
барыня, однако!
- Это еще не все, - кивнул Владимир. - Читаю дальше: "Ночь, мороз стоит
трескучий, дворник побренчал, побренчал да и спать пошел. А старуха среди
ночи просыпается, слышит - тишина, крик подняла страшный. Дворня прибежала,
дом осмотрели - никого, а Загряжская им кричит: "Если воров нет, почему
дворник не веселится? Надо, чтоб веселился!"
Анна рассмеялась, и смех был очаровательным - разлился колокольчиком с
ясным, до хрустального чистым звуком. Корф смотрел на нее влюбленными
глазами и ничего вокруг не замечал. Ольга подошла к нему и коснулась ладонью
его лба - Владимир не успел избежать неожиданности этого жеста.
- Хорошо ли вы чувствуете себя, мой друг? - участливо спросила Ольга. -
Я весьма обеспокоена состоянием вашего здоровья. Вы вчера весь день
пробегали по морозу, не простудились ли?
- Спасибо за завтрак, Владимир Иванович, - сухо сказала Анна, вмиг
перестав смеяться, и поднялась из-за стола. - Простите, но я вас оставлю, у
меня репетиция, мне надо торопиться в театр.
- Кто позволил вам вмешиваться? - зло сказал Корф, скомкав газету и в
раздражении швырнув ее на пол.
- Вы так утомились вчера, - ласково сказала Ольга. - Я места себе не
нахожу, все думаю: здоровы ли, не устали.
- Места не находите? Кажется, вчера я точно указал вам его -
отправляйтесь в свою комнату и не смейте выходить из нее вплоть до моего
особого распоряжения! Завтрак вам Полина принесет. Вон! Подите вон! -
страшным голосом произнес Корф, срывая с шеи льняную салфетку.
Ольга недобро улыбнулась и, гордо вскинув голову, ушла...

***

После репетиции Анна зашла в знакомую кондитерскую. Она любила сладкое,
и ей не хотелось сразу идти домой.
В театре Оболенский встретил Анну с радостью и торжественно представил
своему помощнику. Шишкин расплылся в умильной улыбке и принялся нахваливать
ее красоту, твердя бесконечное "шарман, шарман". А когда Оболенский ушел,
дав указание порепетировать сцену из трагедии "Эдип в Афинах", принадлежащей
перу Владислава Александровича Озерова, старинного приятеля его отца и
завзятого классициста, Шишкин как будто потерял к ней интерес.
Анна пыталась понять, в чем причина столь резкой перемены настроения ее
репетитора, но Шишкин был мрачен и долго молча сидел на стуле в дальнем углу
класса, сосредоточенно грызя ноготь правого мизинца и пристально оглядывая
Анну с головы до ног.
- Я вижу сомнение в ваших глазах, господин Шишкин, - наконец, прервала
затянувшуюся паузу Анна.
- Однако вы проницательны, - с деланной печалью кивнул тот.