"Елена Езерская. Крепостная навсегда " - читать интересную книгу автора

- Мы и виделись-то всего несколько раз. И пустое все это - он дворянин,
и мы никогда не будем вместе.
- Почему - никогда? Он-то любит тебя?
- Откуда мне знать?
- Не отчаивайся, Аннушка, вот вернешься, даст тебе Иван Иванович
вольную - и чем ты хуже дворянки? Ничем! И даже лучше в сто раз! Вот
увидишь - ты самая счастливая будешь.
Проводив Анну, Варвара вернулась к барону.
- Скажи мне, Варвара, почему Полина задумала письмо Оболенского
перехватить, как решилась? - спросил Корф, когда та принялась поправлять его
постель.
- Вы бы отдохнули, барин, и так забот у вас - не по здоровью.
- Ты мне зубы не заговаривай, - нахмурился Корф. - Если я чего-то не
вижу - просвети. Может, успею исправить, пока силы для этого чувствую.
- Не хотела бы я вас, барин, расстраивать. Но... - Варвара задумалась,
словно собиралась с мыслями. - Аннушка никогда об этом сама не расскажет,
она слишком добрая.
- Так в чем же дело?
- Полина нашу Аннушку ненавидит! Она сама актеркой хочет стать, вот и
завидует Аннушке. И этот черт нерусский с нею заодно...
- Карл Модестович?
- Хозяином себя возомнил, Анне прохода не дает. А она у нас добрая,
сердце чистое - сама к людям с добром, и от людей того ждет.
- Хозяином, говоришь? Да брось ты постель прибирать, - прикрикнул барон
на Варвару. - Рассказывай по порядку, что тут у вас происходит, а то,
чувствую, меня слишком долго не было.
- И то, правда, барин - долго, очень долго! Модестович чуть что -
плеткой стегает. Днями вот Никиту едва не угробил! У него через всю спину -
полосы. Модестович мог и насмерть забить - он не человек, а зверь лютый.
- Вот что, Варвара, вели ему тотчас явиться ко мне. И без разговоров!
Отправив Варвару, барон взял со столика у кровати пузырек с лекарством,
что прописал ему доктор Штерн, и сделал большой глоток. Решил - пусть не по
предписанию, но ему важнее, чтобы сердце не подвело. Разговор с управляющим
мог получиться тяжелым. Корф уже давно подозревал Карла Модестовича в
растратах и самоуправстве, но пока руки до него, любезного, не доходили, а,
видимо, зря - назрело.
Шуллера ему рекомендовал как-то Забалуев - хвалил его за смышленость и
порядочность, да и письма рекомендательные у того имелись весьма похвальные.
Поначалу Карл Модестович ему приглянулся - за дело взялся серьезно и прытко.
Корф тогда особенно был озабочен своим финансовым состоянием. Друг его, Петр
Долгорукий, занял сумму на ремонт и обустройство петербургского дома. Да еще
театр, его любимое детище, съедал немалые средства. Но то ли новый
управляющий пришел в урожайный год, то и в самом деле он сумел хозяйство
подогнать, только все постепенно наладилось, и через несколько лет барон
вернул Долгорукому деньги по расписке, а через какое-то время и вовсе
перестал интересоваться имением.
Наезжать - наезжал, спектакли в театре устраивал, но по книгам видел -
записи управляющий делал вовремя, что продано, что куплено - все отмечал. И
придраться, похоже, не к чему. А, может, и впрямь - просто было удобно, что
все заботы на другие плечи переложил, тем более что Владимир вникать в дела