"Елена Езерская. Невозможное счастье " - читать интересную книгу автора

них на досуге, но в жизни оставалась противницей всего этого вольнодумства.
В отличие от испорченной литературными сказками Лизой и тянувшейся за
нею Соней Мария Алексеевна с большим уважением относилась к старым
традициям, согласно которым жених долго добивался согласия родителей, а уже
потом являлся своей невесте, с их разрешения и одобрения. Романтические игры
непокорной молодежи и небрежение устоями - вот в чем видела Мария Алексеевна
причину и своих собственных, семейных бед. Опасное увлечение свободомыслием
проникло в ее дом, сбивая с пути истинного подрастающее поколение и затронув
образ мыслей воспитанного в добрых старых традициях князя Петра.
Нельзя сказать, чтобы Мария Алексеевна была пуританского нрава. Она в
юности любила пококетничать на балах и с удовольствием вела обычную для
молодежных ристалищ переписку - черкала записочки для "голубиной почты",
безобидно и с разрешения maman флиртуя с возможными кандидатами на ее руку и
сердце. И, хотя настоящая любовь к Петру Михайловичу пришла к ней уже после
замужества, это чувство оказалось страстным и даже яростным. Княгиня и мысли
не допускала о неверности, оставалась преданной своему супругу и ждала от
него того же самого.
Нечаянная интрига Петра с крепостной стала для нее подлым кинжальным
ударом в самое сердце. Долгорукая знала о грубых нравах поместных дворян, но
была воспитана в правилах здоровой моногамии. По молодости она слышала
рассказы о гаремах, устраиваемых в имениях, и поклялась, что никогда не
допустит подобного сраму в собственной семье. Ее муж - ее крепость,
говаривала Долгорукая, и Петр поначалу без видимого сожаления посвятил себя
молодой красавице-жене.
Конечно, это вызывало некоторое удивление у окружающих, снисходительно
относившихся к забавам мужчин-дворян со своими крепостными, но Мария
Алексеевна ни с кем делить Петра не собиралась - ни с какой-либо придворной
мадмуазелькой, ни, тем более, с грязной крестьянкой. Княгиня была однолюбкой
и полновластной хозяйкой супружеского ложа.
Предательство Петра потрясло ее больше, чем она сама могла этого
ожидать. Наверное, ее состояние в тот момент вполне можно было назвать
безумием, но, узнав причину частых отлучек мужа из дома, Долгорукая потеряла
сон, аппетит, ей стал безразличен собственный маленький сын - ее первенец.
Княгиня пыталась следить за супругом, но тому удавалось ускользать от нее,
правда, недолго, ибо жизнь устроена так, что все тайное в ней рано или
поздно становится явным.
И тогда месть стала ее главной заботой. На какое-то время она
сделалась - что казалось невероятным даже ей самой - нежной и желанной мужу.
Мария Алексеевна видела, как он разрывается между новым чувством и тягой к
ней, и наслаждалась его муками. Княгиня ощутила сладость этого торжества, и
восторг реванша придавал ей новые силы для борьбы с неожиданным врагом.
Она не знала Марфу, но ненавидела ее с таким жаром, что, чудилось, и
сама могла сгореть в этой адской печи. Да, Мария Алексеевна вполне отчетливо
осознавала дьявольскую природу своей ненависти, толкнувшую ее на убийство
мужа, но своей смертью Петр искупил грех прелюбодеяния, а она была готова
сколь угодно долго отмаливать свои прегрешения перед Господом. Ибо потом
пришел час старого Корфа, потворствовавшего роману Петра с крепостной. Еще
следовало подумать о детях и, прежде всего об Андрее, чтобы он в будущем не
повторил ошибок своего папеньки. И - чтобы девочки выросли без романтических
завихрений в голове...