"Елена Езерская. Любовь и корона (книга 1) " - читать интересную книгу автора

Я люблю тебя и хочу быть с тобой!
Александр смутился - кажется, он был слишком резок и напугал Ольгу.
Александр потянулся к ней, поймал ее тонкие пальцы в ладонь и стал
осыпать их нежными поцелуями, медленно поднимаясь от перламутра ногтей все
выше и выше по мраморной коже ее руки.
- Я бы хотела уехать с тобой, - просто сказала Ольга. - В Польшу, в
Европу, туда, где мы сможем жить, не опасаясь за нашу любовь.
- Я не менее тебя же чаю этого, - кивнул Александр, с неохотой
отрываясь от своего сладостного занятия. - Ты знаешь, друг мой, как претит
моей душе обещанная мне корона, и кажется, что она уже сейчас точно обруч
сдавливает голову. Мне так трудно отвлечься, и даже здесь, в твоих покоях, я
не чувствую себя совершенно свободным от будущего!
- Ты как будто недоволен мною?..
- Я недоволен лишь тем, что должен расставаться с тобою каждое утро.
И я даже толком не знаю, утро ли это.
Александр уткнулся головой в ее колени. Ольга наклонилась над ним и
ласково пригладила его чуть влажные волосы. Александр вздохнул и затих.
А Ольга заговорила - медленно-медленно, словно загадывала судьбу.
- Мы всегда будем вместе. И никто, и ничто не сумеют разлучить нас.
Мы с тобою друг другу даны Небом, и оно благословит нашу любовь перед
Богом и перед людьми...
Вот уже год ночь за ночью Александр II проводил в ее комнате. Эти
посещения, как и сам роман наследника, ни для кого не были тайной, но их
обычность для двора доводила Александра до исступления. Ему казалось, что он
познал блаженство подлинной страсти. И то небрежение и понимающие улыбки,
коими сопровождалось любое появление Ольги в ассамблеях и на приемах,
оскорбляли и бесили наследника. Он всеми силами старался доказать
особенность своих отношений с польской принцессой, и преуспел в этом рвении
настолько, что сам с головой увяз в амурной драме и заставил встревожиться
императора. С некоторых пор Александр стал рассеян, заметно нервен, и
обеспокоенный его поведением государь велел с особым пристрастием следить за
каждым шагом наследника.
Александр вообще по натуре был чувствительным. Он, видимо, унаследовал
эту склонность к романтическому от матушки, в православии признанной как
Александра Федоровна, но сохранившей немецкую предрасположенность к мистике
и волшебным сказкам. И поэтому его живой ум, возбужденно отзывавшийся на все
возвышенное, так счастливо и легко воспринял идеалы и настроения придворного
наставника наследника - поэта и сибарита Василия Андреевича Жуковского.
Сам когда-то испытавший на себе немало несправедливостей, Жуковский
прекрасно понимал гнетущую тяжесть долга и необходимости следовать чуждым
душе уставам и уложениям. Причиной тому была двусмысленность его
незаконнорожденного происхождения.
Записанный сыном обедневшего дворянина Жуковского, приживала в доме
своего настоящего отца, видного придворного Бунина, Василий не мог на равных
общаться со своей крепостной матерью, хотя всегда любил ее нежно и глубоко.
При дворе хорошо знали и другую личную драму Жуковского, рожденную
свойственными времени предрассудками. Его любовь к сводной племяннице Маше,
отвечавшей поэту взаимностью, объявили неблагоразумной и волею матери
девушки разрушили чувство в самом его благородном и пылком расцвете.
Спокойный, порой медлительный, всегда располагающий к себе Жуковский