"Шарль Эксбрайя. Ее все любили" - читать интересную книгу автора

Арсизак воодушевляла обеих Веркен ввиду особого блеска, которым несомненно
будут отличаться предстоящие похороны. Следует заметить, что Амелия довольно
часто выбиралась в город и, стало быть, была в курсе многих происходящих
вокруг вещей, о которых ее мамаша и не подозревала, да и не могла
подозревать, так как практически не оставляла свой магазин.
Похороны были, как они и ожидали, по-настоящему красивы. Мадам Веркен,
проинформированная дочерью о двойной жизни, которую вел прокурор, сверлила
его зорким и безжалостным взглядом, однако с горечью в сердце должна была
признать, что вдовец держался молодцом. Следом за Жаном Арсизаком,
возглавлявшим траурную процессию и находившимся в окружении незнакомых
городу женщин - вероятно, дальних родственниц, - шли великолепно и обильно
представленные магистратура и коллегия адвокатов. Затем следовали делегации
всех благотворительных организаций, которым безвременно ушедшая оказывала
свою поддержку. Все сливки перигёского общества пожелали присутствовать на
похоронах, Амелия указала матери на тучного коротышку, известного в городе
ученостью и веселым нравом, а также тем, что был закадычным другом
прокурора, - доктора Франсуа Музеролля. Рядом с ним шагал высокий и худой
мужчина с широкими плечами и бритой головой - преподаватель физики и химии в
лицее по имени Ренэ Лоби, колючего взгляда которого не могли скрыть даже
очки. Позади них шел мэтр Марк Катенуа, адвокат, на которого коллеги
наводили скуку и которому бездари не могли простить блестящих успехов. Их
считали незаслуженными, поскольку Катенуа, обладавший огромной
работоспособностью, отдавал не меньше времени развлечениям, чем изучению дел
своих клиентов. Он был настолько обаятелен, что никому из тех, кто
оказывался рядом с ним, и в голову не приходило задаваться вопросом, красив
он или нет. В данный момент он беседовал со своим спутником, аптекарем с
площади Клотр, довольно молодым человеком по имени Андрэ Сонзай,
напоминавшим своей статью римлянина времен Петрония. Глядя на его умное
волевое лицо, нетрудно было догадаться, что он твердо определил свое место в
жизни. Наконец, последним мадам Веркен был указан дородный мужчина в летах,
слегка волочащий ногу и опирающийся на трость, - нотариус Димешо,
представляющий интересы семьи Арсизак.
Были произнесены достойные речи, дети спели несколько гимнов, заверяя
присутствующих, что мадам Арсизак снова на небесах, которые ей вообще не
следовало бы покидать. Каждый испытал удовлетворение от исполненного долга и
радость от того, что сам еще, слава Богу, остается в этом мире.


Неутихающие споры во Дворце правосудия велись об одном - образе жизни
прокурора, в чьем поведении не чувствовалось скорби, которую заслуживала
усопшая. Его часто видели с "этой особой", и все находили, что она гораздо
менее привлекательна, нежели почившая супруга. Самые горячие поклонники -
они же самые молодые - не понимали, как можно продолжать жить, потеряв такую
восхитительную женщину, какой была мадам Арсизак, и не замечали, как
проходящий порой мимо какой-нибудь старый магистрат усмехался иллюзиям
пылких ораторов.
На следующий день после похорон комиссар Сези с удовлетворением отметил
про себя, что осталось всего несколько часов до того момента, когда надо
будет ставить в известность Бордо. Однако вскоре после обеда ему доложили,
что из Бордо, Брива и Ангулема на имя Арсизака были отправлены почтовые