"Шарль Эксбрайя. Ее все любили" - читать интересную книгу автора

мила, отличалась утонченной элегантностью и добротой выше всяческих похвал,
оставляя в душе каждого неизгладимое впечатление.
Несмотря на то что следователь Бесси оставался спокоен, в отличие от
остальных горожан, которые не могли скрыть возбуждения, но и он испытывал
немалые сомнения, которыми поделился с комиссаром, зашедшим к нему по поводу
убийства Элен Арсизак.
- Видите ли, Сези, есть вещи, которые мне совершенно не нравятся в этой
истории. Чувствую, не с одним подводным камнем нам придется столкнуться.
- Это очевидно, как и то, что ищем мы не совсем обычного убийцу...
- ...который проникает в дом без фомки, знает шифр сейфа и спокойно
душит хозяйку, не оказывающую абсолютно никакого сопротивления.
- Если преступник не испытывал необходимости прибегнуть к взлому, чтобы
проникнуть в дом, значит, у него был ключ, которым он и открыл дверь.
- Если убийце удалось без труда завладеть тридцатью тысячами франков,
стало быть, ему известен был код сейфа.
- Или кто-то ему его сообщил.
- А если мадам Арсизак позволяет кому-то так запросто себя убить, то
это говорит о том, что она не испытывала ни малейшего чувства опасности.
- А не испытывать этого чувства она могла лишь в том случае, если
полностью доверяла тому, кто находился рядом с ней в тот момент.
- То есть один из ее близких...
- ...которому она позволила войти в свою спальню без малейшего на то
сомнения.
- И очевидно, существует кто-то, кому больше всего подошла бы эта
роль... Кто-то, у кого лежал в кармане ключ от входной двери, знал шифр
сейфа и имел все основания свободно и в любой час дня и ночи входить в
спальню мадам Арсизак...
- ...кто-то, кому присутствие мадам Арсизак путало все карты и перед
которым открывается отныне новая жизнь.
Они обменялись долгим понимающим взглядом, затем следователь заключил:
- Пакостная история, друг мой, очень пакостная история, и она принимает
дурной оборот для нас.
- Что же мне в таком случае делать?
- Выполнять, как обычно, свой долг. Однако у меня есть ощущение, что
придется передать это дело другим... Даю вам еще сутки, после чего
докладываю в Бордо.
Уходя от следователя, комиссар подумал, что многое отдал бы за то,
чтобы эти сутки поскорее пролетели.
Вдова Веркен и ее дочь Амелия держали лавку по продаже живых и
искусственных цветов у входа на Северное кладбище. Женщины любили свое дело.
Они знали весь Перигё, который то малыми, то большими порциями проходил
перед их глазами во время похоронных процессий. Каждое известие о роскошных
похоронах наполняло их предпраздничной радостью. Они принаряжались и, выходя
в нужную минуту на крыльцо, приветствовали важного покойника, отмечая при
этом всех присутствующих. Благодаря богатому опыту обе обладали цепким
орлиным взглядом. Никто не смог бы с ними сравниться в умении схватывать на
лету не соответствующую моменту улыбку, несвоевременное перешептывание или
неуместное восклицание. После церемонии они приступали к обсуждению
выразительности чувств родных и близких, искренности друзей, не забывая при
этом о скандально отсутствующих и бесцеремонно присутствующих. Смерть мадам