"Шарль Эксбрайя. Семейный позор" - читать интересную книгу автора

удовлетворяли родителей. К пятнадцати годам Эстель стала первоклассной
карманной воровкой. Двенадцатилетняя Фелиси с ее наивным детским личиком без
труда вытягивала деньги из ни в чем не повинных пожилых джентльменов,
уверяя, будто они пытались обойтись с ней самым гнусным образом, и
несчастные платили во избежание скандала. Что до Илэра, то едва мальчику
исполнилось восемь лет, родителям уже не надо было заботиться ни о его
прокорме, ни о карманных деньгах. Каким образом он добывал необходимое, Илэр
держал в тайне.
Вот уже почти пять лет Элуа и Селестина как будто удалились от дел. Оба
полагали, что в их возрасте сидеть в тюрьме слишком мучительно, особенно
зимой, а лето они предпочитали проводить в деревенском домике, построенном
ими в Сормиу. А потому Маспи довольствовался тем, что на них работали
другие, взимая за каждую услугу весьма внушительный процент. Все начинающие
жулики приходили учиться к Элуа, а тот вносил поправки в их планы и
постоянно напоминал, как опасно брать с собой оружие. Маспи и его супруга
установили определенный тариф за каждую консультацию и получали свою долю с
любого удачного грабежа. Платили им и скупщики краденого, чьи адреса они
давали клиентам. Кроме того, Маспи выступали посредниками в крупных
контрабандных операциях. И тем не менее жили они очень просто, в небольшой
квартирке на улице Лонг-дэ-Капюсэн. Элуа не допускал, чтобы дети нарушали
заведенный в доме порядок или невежливо обращались с дедом и бабкой. Что до
этих последних, то Элуа и Селестина не упускали случая поинтересоваться их
мнением и внимательно слушали, хотя далеко не всегда следовали совету.
Просто Элуа хотел, чтобы его папа с мамой, обладатели более чем впечатляющих
досье, так и не почувствовали, что немного отстали от времени.
Пэмпренетта не ошиблась: Элуа Маспи был и в самом деле крупной фигурой.


В тот сентябрьский день в доме Маспи, особенно в гостиной, царила
страшная суета. Именно там готовили все необходимое, чтобы на должном уровне
принять друзей. Все разоделись в праздничные одежды. В креслах по обе
стороны большого аквариума сидели свежевыбритый дедушка Сезар в жестком
целлулоидном воротничке и бабушка Адель в черном платье, на котором блестел
золотой крестик (украденный во время немецкого паломничества в собор
Нотр-Дам де-ла-Гард). Оба казались воплощением почтенной старости,
родоначальниками новых поколений, хранителями семейных традиций. Эстель,
свеженькая и улыбчивая, в свои восемнадцать лет по праву считалась самой
красивой девушкой квартала, и от воздыхателей не было отбою, но мать никогда
не согласилась бы взять в зятья какого-нибудь мелкого воришку. В кругу Маспи
тоже существовала своя иерархия, только гербы заменяло число лет,
проведенных в тюрьме. Имело значение и то, в какой именно. Пятнадцатилетняя
Фелиси в белом платье из органди улыбалась, как ангел, хотя ее небесным
покровителям нередко приходилось закрывать лицо от стыда. Девочка следила,
чтобы ее братишка Илэр, чувствовавший себя в двенадцать лет настоящим
мужчиной, вел себя как воспитанный ребенок, а не изображал "крутого"
гангстера. Гостей пригласили к пяти часам. Ждали самых близких и достойных -
тех, чья репутация давно утвердилась. Когда все уже было готово, Элуа обвел
гостиную величественным взглядом и соблаговолил выразить полное
удовлетворение. От комплимента мужа Селестина, которую так и не сумели
вывести из равновесия ни самые разные полицейские, ни бесконечные допросы,