"Шарль Эксбрайя. Семейный позор" - читать интересную книгу автора

все, кроме, разумеется, нарушения приличий. Хорошо зная мать, молодые люди
не решались приставать к девушке с дурными намерениями.
Адоли испокон веков жили в уютной квартирке на Монтэ-дэз-Аккуль. Когда
они вышли из дома, направляясь к Элуа, вся троица выглядела более чем
благопристойно: отец семейства - в добротном, удобном костюме, мать твердо
ступала по земле, даже не пытаясь затянуть пышные формы в корсет, а
тоненькая изящная дочь надела платье в цветочек, накидку и белые перчатки. И
прохожие, глядя на них, думали, что вот, мол, типичный образчик
добропорядочной французской семьи. А Дьедоннэ и его домашние с легким
сердцем двигались дальше.


Бруно вернулся домой незадолго до начала торжества. Его ласково
побранили за то, что все заботы достались другим, спросили, уж не считает ли
он себя каким-нибудь пашой или воображает, будто это его праздник, а не
мамин, и т.д. Но Бруно не отвечал на шутки сестер и брата, ибо его слишком
занимал вопрос, чем закончится эта великолепная церемония. Молодой человек
не одобрял образа жизни своих родителей, частенько сердился на них и тем не
менее горячо любил и отца, и мать. В свою очередь Селестина питала особую
слабость к старшему сыну и очень гордилась им. Да и сам Элуа, хоть и
тревожился за Бруно, невольно признавал, что его первенец - парень хоть
куда. Маспи целиком и полностью приписывал эту заслугу себе, что было не
совсем справедливо, но никому бы и в голову не пришло его укорять.
Селестина расцеловала сына. Для нее он так и остался малышом, ибо
суровый закон слишком часто разлучал ее с детьми и мешал в полной мере
насладиться радостью материнства.
- Где ты был, сынок?
- Гулял в Фаро...
- Ну да? В Фаро? Что тебе это взбрело в голову?
Наивность матери умиляла Эстель.
- А может, он гулял не один? - заметила девушка.
Бруно, зная, что всегда может рассчитывать на поддержку младшей сестры,
улыбнулся.
- Нет... с Пэмпренеттой...
Элуа счел своим долгом (в основном из-за троих малышей) прочесть сыну
нравоучение:
- Бруно... По-моему, ты славный малый, и раз ты сам сказал нам, что
гулял с Пэмпренеттой, значит, между вами нет ничего дурного... потому как,
имей в виду, парень, веди себя поосторожнее! До тех пор, пока Пэмпренетта не
стала твоей женой, она должна оставаться для тебя священной! Ясно?
Селестина обожала любовные истории - она так много читала о них в
тюрьме!
- И о чем вы говорили? - спросила она.
Дедушка Сезар разразился слегка дребезжащим старческим смехом.
- Ох уж эта Селестина!.. Ну о чем же они могли болтать, бедная ты
дурочка? Да о любви, конечно!
И, как всегда, когда при ней упоминали о нежных чувствах, мать
семейства вознеслась на седьмое небо от восторга.
- Так ты любишь Пэмпренетту, малыш?
- Само собой, люблю...