"Константин Евстафьев, Павел Ольховский. Последняя гимназия (продолжение Республики ШКИД) " - читать интересную книгу автораначинает Фока...
Сашка опять недовольно чмокает. - А! - кричит Иошка, - наш уважаемый Саша недоволен! Наш достопочтенный секретарь коллектива изволит хмуриться. Отчего это, Сашенька? - Ты сам знаешь отчего, - огрызается Сашка. - Ты, председатель коллектива, и Дзе, член президиума, как последние обыватели все дни теперь трещите с Фокой и слушаете анекдоты. Противно. - Подумаешь...- обижается Иошка. - Может, и мне прикажешь сидеть сложа губки бантиком, писать инструкции и говорить умные речи? - Ты сам знаешь, что тебе делать... Ты - председатель Юнкома. - Ну и молчи. Иошка отворачивается хмурый. Фока смотрит на них со скрытой усмешкой. - Что, Саша, - спрашивает он, - получил от начальства нагоняй? Сашка, не отвечая, опускает глаза и зубами вгрызается в кружку. Сашка помнит, как на другой день он, полный самых лучших чувств, подошел к новичку поговорить с ним о Юнкоме и как тот отшил его с самой разлюбезнейшей улыбкой. - И вообще, - добавил он под конец, - с комсомольскими и прочими организациями я никогда не имел дела и иметь не хочу. И Иошка совсем изменился с тех пор, как подружился с Фокой, стал какой-то развязный, нахальный, расхлябанный; ходит с забубённым видом... и пахнет от него водкой. Над Сашкой, над его юнкомовской работой подшучивает... Теперь даже Дзе пристал к нему, юнкомовскую работу совсем забросили. На последнем заседании президиума Джапаридзе только зевал, а Иошка рассматривал оранжевый галстук, подаренный ему Фокой, предоставив без перебоев, - но поведение двух "вождей" начинает внушать опасение. Надо как-нибудь поговорить с ними, предостеречь, а то - Сашка улыбается - хотел он на Фоку воздействовать, а тот, оказывается, уже Дзе с Иошкой к себе прибрал. За столом хохотали во все горло, слушая очередной рассказ Фоки, как евреи на аэроплане летали. Купец под общий смех сгребает в охапку Финкельштейна и спрашивает: - Хочешь, Кося, еврейский погром устрою. - Кося слабо отбивается, но в это время в столовую входит новая жертва, второй поддежурный халдей Селезнев... - a! - кричит Иошка. - Наш дорогой, наш уважаемый товарищ Селезнев. Ура товарищу Селезневу... Гип, гип! - Ур-ря! - раскатились четвероклассники. - Ур-ря! Ур-ря! - зарявкала, очнувшись, вся столовая. - Ур-ря, Селезнев!.. Крик вышел таким сильным и страшным, что, казалось сам Достоевский на портрете замигал от страха глазами. А Селезнев закачался, из розового превратился в красного и что-то закричал. Наверное, свое "выйди вон". Но за шумом ничего не было слышно. Видели только его широкий, разинутый, как у дохлого карпа, рот... Из учительской прибежал сам дежурный по школе Кира. - Безобразие!- закричал он. - Встать! Прекратить чай! Сию же минуту по классам! Но его тоже не слушали. По столам, как признаки приближающейся грозы, |
|
|