"Лариса Евгеньева. Сестры " - читать интересную книгу автора

немногие. Танцевать с Элей имел право красавчик Шамраев, надежда учителей
и гордость класса, и чуть-чуть Сериков. С Наренковым, которого всегда
приглашали вместе с Шамраевым, поскольку они были неразлейвода, Эля бы
танцевать не пошла, да он и сам не осмелился бы ее пригласить. Тем более с
Ваксмахером, который приносил потрясающие диски, однако, танцуя,
по-бараньи нагибал голову прямо в пол и при каждом шаге наступал на ногу
партнерше.
Обычно на праздники к Эле, кроме этих ребят, приходила еще Зайцева,
ее Заяц, и близнецы Вера с Аней, жившие этажом ниже. Эля называла их
дворовыми подружками. Заяц - школьная, а они - дворовые.
Заяц, как всегда, появилась в школьной форме, а из-под формы
выглядывали спортивные шаровары по случаю мороза. Заяц нажимала на
бутерброды и пирожные, дула лимонад, в качестве же партнерши была полным
нулем: почему-то дорогую Элину подружку сам факт, что она должна танцевать
вдвоем с мальчиком, приводил в невероятно смешливое настроение. Она
дурачилась, корчила рожи и хохотала как ненормальная.
Аня и Вера тоже почти не танцевали. Попав к Эле, они прилипали к
шкафу, рылись, примеряли, восхищались, охали и ахали. Затем приходила
очередь всяких безделушек: перстеньков, брошек, разного рода висюлек.
- До чего миленько! Просто чудненько! - по очереди и вместе
восхищались близнецы. - Эль, а это как носится? На голове? На шее? Эль,
может, тебе что-то не нужно? Или надоело? Так ты подари!
Значит, Заяц и близнецы не танцевали. Эля почти не танцевала, а вот
Кира... Улыбающаяся, с раскрасневшимися щеками, она с такой радостной
готовностью вскакивала навстречу Ваксмахеру или Наренкову, что можно было
подумать, будто ее приглашает какой-нибудь королевич или принц, а не
Колька Наренков, у которого вечно мокрые ладони и розовый, словно молодая
картофелина, нос!
Вот и получилось, что Эля сидела, кусая губы, - ведь не мог же
Шамраев без конца ее приглашать, - а Кира веселилась вовсю, меняя
кавалеров.
- Некоторые ведут себя как ванька-встанька, - сузив глаза и
демонстративно не глядя в сторону танцующей с Сериковым Киры, заявила Эля.
Однако близнецы, вывалив на диван содержимое Элиной шкатулки,
самозабвенно рылись сейчас в побрякушках, пропустив мимо ушей Элины слова.
- Теперь я буду называть тебя ванька-встанька! - насмешливо сказала
Эля Кире, которая возвращалась после танца, обмахиваясь ладонью.
- А я тебя - ванька-сядька!
Задохнувшись от неожиданности, Эля так и застыла с открытым ртом. А
Заяц, верный ее Заяц, вдруг заржала, пихая в рот кусище торта!
И, моя посуду после такого малоудачного дня рождения, оставившего у
нее лишь раздражение и головную боль, Эля подумала: с этим надо кончать.
Не совсем кончать - тут уж надо терпеть, ничего не поделаешь, - а хотя бы
в некоторой степени. В конце концов, жить в своей комнате одна она имеет
право?!
- Ма, - сказала она, - пересели ее в другую комнату!
- Это почему же? - спросила Ольга Петровна.
- Мне надоело.
- Привыкай.
- Если бы у нас была одна комната, я бы привыкала, а так у нас три!