"Лариса Евгеньева. Эра Милосердия (Повесть) " - читать интересную книгу автора

младших классов и разговаривала по телефону с кем-то из домашних.
- Думаешь, как лучше, а получается... - словно продолжая разговор,
сказала Маргарита Викторовна.
- Вы не расстраивайтесь, - глядя в сторону, проговорила Эра.
- Всякая работа, увы, имеет свои издержки. И вот перед тобой одна из
издержек педагогического труда... Тебя никогда не тянуло в учителя?
Эра встретилась глазами с Маргаритой Викторовной. Взгляд учительницы
был одновременно и настойчивым, и жалким, она словно чего-то ждала от
Эры - и Эра снова отвела глаза.
- Пожалуй... да нет, никогда.
- Если бы мне сказали, что придется столкнуться с подобным, я бы... я
бы просто не поверила! И дело вовсе не в том, что у меня были какие-то
идеализированные представления. В нашем классе, например, хватало трудных
учеников всякого сорта, но, должна тебе сказать, хватало и трудных
учителей. Плохих, неумных, грубых, ну и так далее. Я была уверена, что
между теми и другими существует железная зависимость: не будь трудных
учителей, не было бы и трудных учеников. Но если учитель хороший... Давай
сюда.
Она забрала у Эры анкеты и, складывая по нескольку штук, принялась
рвать их на мелкие кусочки, бросая в мусорную корзину.
- Я так хотела вас расшевелить! Ваша прежняя учительница - она ведь
была немножко ретроград, верно?
Эра вспомнила Лину Сергеевну, грузную, с тихим голосом и вечно
перевязанными эластичными бинтами больными ногами, - она очень печалилась,
что пришлось оставлять их, не доучив до выпуска. Правда, последний год
Лина Сергеевна чуть ли не через месяц уходила на больничный. Слово
"ретроград" как-то не слишком ей подходило.
- Да нет... в общем...
- Вы писали по плану. А мне бы хотелось - от души.
Маргарита Викторовна в ожидании поглядела на Эру.
- Я понимаю, - выдавила Эра.
- Знаешь, в тот день, когда вы писали сочинение, помнишь, мне не
хотелось сбивать вас ни рапортом дежурного, ни какими-то ненужными
фразами, у меня даже настроение было совершенно особенное! И так оплевать
все, так поломать... Это я об этом, как его... Даже имя его неприятно
произносить.
- Вы знаете, он не совсем... то есть он совсем не такой.
- Он смазливый мальчик, вот в чем дело, - испытывающе глянув на Эру,
проговорила Маргарита Викторовна. - Но ты вглядись в его глаза: в них
ничего нет. Торричеллиева пустота! Абсолютная. Да что ты стоишь передо
мной навытяжку? Бери стул.
- Спасибо. - Эра пододвинула к себе стул.
- И эта анкета... Она наводит на очень непростые мысли. Неужели
молодость дается человеку лишь затем, чтобы прыгать козлом в дискотеке?
Бр-р-р! Оторопь берет. Никаких интеллектуальных претензий. Лень,
сибаритство, безразличие. Девиз: "Все и всё для меня, я же для других -
ничего!" Вот образ, который вырисовался у меня из ваших анкет. За очень
небольшими исключениями.
- Но ведь каждый... все такие разные...
- К сожалению, гораздо более одинаковые, чем тебе кажется. Наше