"Ганс Гейнц Эверс. Синие индейцы" - читать интересную книгу автора

На следующее утро мы поехали в город, но повернули обратно через два
дня, промокнув до костей от непрекращавшегося дождя. Мы продрогли, и у нас
зуб на зуб не попадал в этом промозглом холоде. Старый осел не выходил у
меня из головы все время; я отправился в парк прямо на своей кобыле, не дав
ей отдохнуть в конюшне. Осел все еще стоял на старом месте; он поднял
голову, когда увидел меня. Я спешился, подошел к нему и стал его гладить,
ласково приговаривая. Это мне было очень тяжело, потому что от него исходило
страшное зловоние; я прикусил себе губы, чтобы подавить тошноту. Я
наклонился и поднял его больную ногу: она была поражена гангреной, мясо
разложилось и издавало зловоние, гораздо более невыносимое, чем...
Этого я рассказывать не буду. Довольно, если я скажу, что я это
выдержал, и я знаю, чего мне это стоило. Старый осел смотрел мне в глаза, и
я понял, о чем он меня просит. Я вынул браунинг и нарвал пригоршню травы:
"Ешь", - сказал я ему. Однако бедное животное не могло уже больше есть. Оно
только смотрело на меня. Я приставил револьвер ему за ухо и спустил курок.
Выстрела не раздалось. Еще и еще раз, но выстрела не было. Револьвер давал
осечку, отсырел и заржавел в мокром кармане. Я обнял голову осла и обещал
ему снова прийти. Он посмотрел на меня большими измученными глазами, в
которых был написан страх: "Но придешь ли ты? Наверное ли придешь?"
Я вскочил в седло и хлестнул свою кобылу. В эту минуту с ветвей
ближайших деревьев снялись коршуны, сторожившие момент, когда их жертва
свалится, чтобы наброситься на нее, - они не ждут, чтобы она издохла. А
между тем они терпеливо ждут целые дни напролет и не теряют из виду больного
животного, пока оно наконец не свалится.
Животное падает, потом опять встает, дрожит перед тем ужасом, который
его ожидает, и снова падает; о, оно хорошо знает свою участь. Если бы оно
могло еще издохнуть где-нибудь в укромном месте, одно, подальше от этих
страшных птиц! Но коршуны подстерегают свою жертву и сейчас же слетаются к
ней, как только она падает и уже не имеет больше сил подняться на ноги.
Хищные птицы должны ждать еще несколько дней возле павшего животного, пока,
под напором гнилостных газов в трупе, не лопнет шкура, которую они не в
силах проклевать. Но едва животное падает, они сейчас же набрасываются на
самый лакомый кусочек, на изысканную закуску: глаза живого животного... Я
повернулся в седле:
- Смотри, стой и не сдавайся, - крикнул я, - держись крепко! Я скоро
вернусь.
Грязь брызгала во все стороны, когда я скакал по размытым дождем
улицам; я приехал в гостиницу, словно какой-то бродяга. Я вошел в общую
залу; за угловым столом пили наиболее почетные гости - немцы, англичане,
французы.
- Кто даст мне ненадолго револьвер? - крикнул я.
Все взялись за карманы, только один спросил:
- Для чего?
Тогда я рассказал о моем старом осле. Все вынули руки из карманов,
никто не дал мне своего браунинга.
- Нет, - ответили они мне, - нет, этого мы не должны делать, это
принесет вам много хлопот и неприятностей.
- Но ведь осел никому не принадлежит, - вскрикнул я, - по-видимому,
хозяин выгнал его и предоставил ему разлагаться заживо и быть съеденным
коршунами!