"Ганс Гейнц Эверс. Конец Джона Гамильтона Ллевелина" - читать интересную книгу автора

Пеннифизер на это возразил, что Ганикук - осел. Тогда Ганикук дал
Пеннифизеру пощечину. Затем Пеннифизер стал боксировать Ганикука в живот.
Затем Ганикук принес жалобу в суд. Затем Пеннифизер также принес жалобу в
суд. Затем судья оштрафовал Пеннифизера, равно как и Ганикука, на десять
фунтов, а дирекция Британского музея закрыла для Пеннифизера, равно как и
для Ганикука, свои двери...
После этого маленького эпизода сибирская принцесса получила на
некоторое время отдых от назойливых посетителей. Но потом явился тот, чье
посещение было столь же роковым для нее, как и для него самого.
Я уже говорил, что Джон Гамильтон был одним из тех немногих, которые
присутствовали при вступлении принцессы в музей. При этом случае было
сделано несколько фотографических снимков с нее. Но все они в большей или
меньшей степени оказались неудачными. Вследствие своеобразной преломляемости
ледяного панциря на негативах получались такие пятна и уродливости, что юная
принцесса выглядела на них, как в смехотворном магическом зеркале. Тогда
представители музея обратились к Ллевелину с просьбой попытаться нарисовать
принцессу. Художник, сам очень заинтересованный всем этим, охотно пошел
навстречу просьбе и сделал несколько рисунков. Сеансы проходили в
присутствии служащих музея. Ллевелину, как видно, удалось найти удачное
положение для созерцания чопорной красавицы, потому что его рисунки в высшей
степени точны и отчетливы.
Во время сеансов с Гамильтоном, очевидно, произошло что-то необычайное.
Служащие музея впоследствии на допросе показали, что они вначале не замечали
ничего особенного, но на последних сеансах им бросалось в глаза, что
художник целыми минутами пристально глядел на ледяную принцессу, оставив
рисование. Как будто оцепенев от холода, он едва держал карандаш и лишь с
большим усилием мог оканчивать рисунок. Однажды во время последних сеансов
он потребовал у служащих и прямо принудил их уйти в переднюю комнату. Они
сначала не нашли в этом ничего необыкновенного и приписали это требование
художника исключительно его любезности: он, по-видимому, просто не хотел,
чтобы они зябли в холодном помещении. Однако им показалось странным, что он
предложил им тогда чрезмерно крупные деньги на чай, чтобы они оставили его
одного в ледяной зале. Два-три раза после того, находясь в передней комнате,
они слышали, как в ледяной зале кто-то говорил, и узнали голос художника.
Около этого же времени Ллевелин явился к директору музея и просил
предоставить ему ключ от помещения ледяной принцессы. Он собирался писать с
нее большой портрет и поэтому желал иметь доступ к ней в любое время. При
всяких иных обстоятельствах его просьба наверное была бы удовлетворена, так
как Ллевелин все равно был посвящен в тайну. Но поведение художника во время
этого визита и странная манера, с которой он изложил свою просьбу, были
настолько необычайны, что у директора возникло подозрение, и он хотя и
учтиво, но весьма определенно отказал Ллевелину. Тогда художник вскочил,
задрожал всем телом и, не прощаясь, выбежал вон. Разумеется, это необычайное
происшествие еще более укрепило инстинктивное подозрение директора, и он
отдал строгий приказ всем служащим, чтобы отныне его без особого письменного
разрешения они не пропускали в подземные помещения никого.
Спустя некоторое время в музее стал ходить слух, что кто-то пытался
подкупить некоторых служащих, чтобы проникнуть в ледяное помещение. Слух
дошел до директора. И так как последний был ответственным лицом во всей этой
истории с принцессой, то он распорядился провести строгое дознание. Нечего