"Андрей Евдокимов. Австрийская площадь или петербургские игры" - читать интересную книгу автора

случае, переводить в агенты влияния.
- Почему? - спросил Владимир Петрович.
- Комплексы по профпсихологии. Пока журналист молод, он стремится
переделать мир, землю роет за правдой. А на четвертом десятке осознает, что
правды, как он ее понимает, уже не будет. А круг общения у него - ой-ей-ей!
Его сверстники - миллионеры, министры, депутаты. Он же - как был, так и
остался в одних рваных штанах. Каково же человеку, нищему и в большинстве
никому не нужному, рядом с огромными деньгами и при чужой славе?
Петр давно научился нехитрым приемам держать внимание слушателей,
незаметно переводить тему, направляя интерес в нужную сторону. Поэтому он,
как никто из присутствующих, оценил Кошелева. Тот действительно был
мастером комнатной риторики. Тем большую неприязнь испытывал к нему Петр.
Уже сколько лет прошло, а он так и не мог забыть страшных детских ночей,
когда никто не спит и все ждут звонка или стука в дверь. От них с братом не
скрывали, что может случиться. Около их кроватей всегда стояли рюкзачки,
побольше - у брата, у Петра - поменьше.
- Главное, не забыть и не растеряться, - каждый день твердили
родители, - проситесь в один детдом, вдвоем легче...
Еще на банкете Петр припомнил кое-что из отгремевшего пять лет назад
скандала вокруг назначения Коше лева главой районной администрации.
вскрылось, что он под фамилией то ли Коршунова, то ли Орлова втерся в круги
ленинградской интеллигенции, а после беспощадно сажал по любому поводу
всех, от кого хоть слово слышал с антисоветским душком. В начале 90-х
многие его жертвы били во все колокола, каких только статей не писали.
Дескать, руками палачей нельзя строить демократию, стыдно. Но Собчак никого
не слушал, и в конце концов Кошелев остался где был.
Петр незаметно вышел и, подхватив с вешалки полотенце, ушел в
парилку. Там было тихо и сумрачно, жар еще не спал.
- Не помешал? - спросил Кошелев, усаживаясь напротив.
Простыня на его бедре завернулась, и Петр ясно увидел большое
родимое пятно странной формы.
В тот же миг перед глазами пошли круги, Петр почувствовал мгновенное
погружение во что-то такое, будто в другое бытие, где от прежнего остался
только посторонний, тяжелый взгляд.
- Что с вами, Петр Андреевич? - послышался голос Кошелева. Петр пришел
в себя - отметины на бедре Кошелева уже не было.
- Господи... - побелевшими губами едва прошептал Петр. - Нет, ничего.
Просто почудилось.


1.4. ГАСНЕТ СВЕТ, А ИГРА ТОЛЬКО НАЧИНАЕТСЯ

Через час места за главным столом опустели, и почтительная
чопорность публики рассеялась без следа. Ровные ряды гостей смешались в
жующую и выпивающую массу; многие уже были заметно навеселе. Петр недолго
оставался в одиночестве. Сперва с ним заговорил сосед, потом его заставили
присоединиться к тостам: первый - за успехи реформ, второй - чтоб не в
последний раз. Он заметил, что интерес к нему явно не случаен. Подходили к
без всякого внятного повода, но с очевидной целью завязать знакомство.
поначалу Петр смущался из-за того, что не имел визитных карточек, но потом