"Александр Етоев. Наши в космосе " - читать интересную книгу автора

Он стоял тоньше лезвия сабли и такой же отточенный, как она. Амуниция
ему не мешала. Кроме того, в полете он повернулся, как стрелка компаса, на
половину круга и стоял теперь к лесу передом, к полю задом.
Рупор заговорил. Голос его был с песком, словно заезженная пластинка,
и звучал очень уж глухо, будто говорили не ртом.
- Старший лейтенант Давыденко...
Сабелька, вставшая к лесу с ракетой передом, замерла, как перед боем.
Красная ее рукоятка затемнилась скважиной рта.
- Й-а, тащ грал.
- Плохо, лейтенант. Темпы, не вижу темпов. Форсируйте программу
контакта. Немедленно. От третьего пункта - теста на агрессивность - срочно
переходите к четвертому: мирная пропаганда. Выполняйте.
Сабелька сверкнула бриллиантовым острием.
- Есть мирная пропаганда.
Рупор убрался. Овальная рана в борту быстро зарубцевалась.
Старший лейтенант Давыденко прочистил рот крепким горловым "га" и
приступил к четвертому пункту программы.
- Слышь, дед. Соглашайся, а? На Земле у нас знаешь как хорошо? Малина.
Жить будешь в отдельной клетке. Клетка теплая, остекленная. Отличная
клетка. Это не какая-нибудь тебе хибарка из соломы или вонючая яма в земле.
Жратвы будет - во! Делать ничего не надо. Ни пахать, ни сеять. У нас -
автоматика. Ты - экспонат, понимаешь? Работа у тебя будет такая - экспонат.
Люди придут, на тебя посмотрят. Во, скажут, ну и дед! Где такие деды
водятся? А на клетке табличка. Ага, скажут, планета такая-то, звезда,
созвездие, все путем. Ну как? Чем не жизнь?
Цвет лица лейтенанта опять возвращался к нормальному - цвету тертой
моркови. Картины рая, которые он только что рисовал, должно быть,
подействовали и на него. Наверное, ему стало жаль себя, не имеющего угла,
где голову приклонить, и мотающегося по пространству, как безымянный
неприкаянный астероид. Но он сдержался, и скупая слеза так и не покатилась
по его мужественной щеке.
Лейтенант выдержал положенную по инструкции паузу. На лицо он сейчас
был сами милость и доброта. Однако косматого урода ни милость, ни доброта
не брали. Наконец Давыденко решил: хватит. С милостью пора кончать. Время
переходить к делу. Еще минута, и все. Надо бородатого брать. Такова
программа контакта. Пункт пять.
- Эй... - начал он и осекся.
Потому что с местным творилось что-то уж очень неладное. Вроде как он
стал короче.
Лейтенант плохо соображал. Он протер рукавом глаза, и, пока протирал,
дед заметно укоротился.
- Черт! - сказал Давыденко и повернулся к своим товарищам. А вдруг они
что-нибудь понимают в творящемся безобразии? Но те смотрели сквозь главного
такими детскими безоблачными глазами, что лейтенант понял: эти ему не
советчики.
Он вновь посмотрел на Пахаря. Но не тут-то было. Взгляд его пролетел
мимо цели, цель ушла, сильно сместившись к земле.
- Елки-моталки...
От деда оставались буквально плечи, руки и борода. Да на земле перед
ним стояла, прикрывая его, словно парижская баррикада, та безлошадная