"Александр Этерман. Роза ветров" - читать интересную книгу автора

из рукописи Адсона Мелькского..."
Разумеется, грузинский первоисточник (а как его иначе называть?)
ссылался не на "аббата Валле" и "отца Мабийона", а на "отца Анастасия
Кирхера", но в трудах последнего тоже ни единого упоминания об отце Адсоне
не нашлось. Однако Эко все же решился опубликовать свой итальянский перевод,
заключив введение к нему следующими словами:
"Переписывая повесть, я не имею в виду никаких современных аллюзий. В
те годы, когда судьба подбросила мне книгу аббата Валле (как мы уже знаем, в
конце бурных шестидесятых годов - А.Э.), бытовало убеждение, что писать
можно только с прицелом на современность и с умыслом изменить мир. Прошло
больше десяти лет, и все успокоились, признав за писателем право на чувство
собственного достоинства и что писать можно из чистой любви к процессу. Это
и позволяет мне рассказать совершенно свободно, просто ради удовольствия
рассказывать, историю Адсона Мелькского, и ужасно приятно и утешительно
думать, до чего она далека от сегодняшнего мира, откуда бдение разума, слава
Б-гу, выдворила всех чудовищ, которых некогда породил его сон ("Сон разума
рождает чудовищ", разумеется, исключительно он, см. Гойю - А.Э.). И до чего
блистательно отсутствуют здесь любые отсылки к современности, любые наши
сегодняшние тревоги и чаяния.
Это повесть о книгах, а не о злосчастной обыденности; прочитав ее,
следует, наверное, повторить вслед за великим Кемпийцем: ''Повсюду искал я
покоя и в одном лишь месте обрел его - в углу, с книгою.''"
От себя добавим, что сходным образом "в книгах не видал вреда" г-н
Ларин, отец небезызвестной Татьяны, все больше от того, что сам их не читал.
Его дочери, как известно, не удалось обрести покой с книжкой в руках.
Впрочем, Булгаков устами своего грузинского первоисточника еще порекомендует
нечто подобное в качестве последнего средства некоему мастеру, которому
покой был просто предписан:
"Неужели ж вам не будет приятно писать при свечах гусиным пером?"

В углу, с книгою

"Имя розы" (далее "И. Р."), как Галлия, состоит из трех частей: уже
рассмотренного нами введения, к которому мы еще, быть может, вернемся,
собственно романа (с прологом и эпилогом - "кому пролог, а кому эпилог" -
как в "Днях Турбиных") и "Заметок на полях". Книга была продумана весьма
основательно, и все эти части имеют свое назначение. Ясно понимая, что нам
не избежать контакта по крайней мере с некоторыми из "Заметок на полях", мы
должны помнить (и изредка напоминать читателю), что многие издания книги
вышли вообще без оных - к примеру, любезно предоставленный нам Р.Нудельманом
томик карманного размера с ее английским переводом.
Прежде всего, зададимся вопросом: что там, между прологом и эпилогом,
чем заполнил Эко четыреста с лишним убористых страниц? Для того, чтобы хоть
как-то ответить на этот вопрос, необходимо сломать сюжет, выбросив из него
Время - то есть пружину, делающую повествование интригующим. Иными словами,
посмотреть на книгу с конца.
Вот, к примеру, Гамлет поэта и драматурга В.Шекспира. Принц Датский
сверхчувственным образом узнает, что его родного отца, бывшего короля,
злодейски умертвил собственный брат, вдобавок, узурпировавший корону и
королеву - мать принца. После некоторых колебаний Гамлет решает отомстить