"Кирилл Еськов. Криптуха, сэр!" - читать интересную книгу автора

замороженных в вечной мерзлоте тканей этого существа предостаточно), жить в
природе ему будет все равно негде. Ну, по крайней мере пока не закончится
межледниковье, в которое мы живем, и не начнется следующее по счету
оледенение...
Иное дело - "снежный человек". Мне, по крайней мере, неизвестны законы
природы, налагавшие бы прямой запрет на существование в горах Центральной
Азии реликтового гоминоида - "обезьяночеловека", или просто крупной
человекообразной обезьяны. С вечными снегами он, надо полагать, вопреки
своему названию не связан никак (кроме того, что иногда оставляет там
следы), а обитать должен в поясе горных лесов, где вполне достаточно и пищи,
и укрытий. Ясно, что любые сообщения о североамериканских "бигфутах" можно
со спокойной совестью выкидывать не читая (ибо своих видов приматов на том
континенте нет и никогда не было, а чтобы пройти туда из Азии через
приполярную Берингию, как это сделали люди, надо хотя бы обладать огнем), но
вот в Гималаях или на Памире - почему бы и нет? Есть даже вполне
правдоподобные кандидаты на эту роль, например, мегантроп - очень крупная
(около двух метров ростом) ископаемая обезьяна из Южной Азии, обладавшая
рядом "человеческих" черт, которые сближают ее с африканскими
австралопитеками, прямыми предками гоминид...
Итак, допускаю ли я (как зоолог-профессионал) принципиальную
возможность существования реликтового гоминоида? - ответ: "Да". Верю ли я в
его существование? - ответ: "Нет". А поскольку речь тут зашла не о "знаю/не
знаю", а о "верю/не верю", я позволю себе высказать на сей счет вполне
субъективное суждение, основанное личном опыте.
...В начале 80-х мне довелось работать на плато Путорана в северной
Сибири. Место вообще глухое и безлюдное (на карте "плотности населения" оно
с полным на то основанием сохраняет девственную белизну), а мы с напарником
к тому же сидели отдельно от всех в горах, километрах в 50-ти от базового
лагеря экспедиции. Сам я изучал тамошнюю почвенную фауну, а напарник мой -
поведение снежных баранов и хищников, волков с росомахами. Надобно заметить,
что со спецификой работы орнитологов и "мышатников" я знаком был неплохо, а
вот специалиста по крупным млекопитающим наблюдал в деле впервые - и
впечатление, прямо скажу, было ошеломляющее...
Мой спутник - зоолог-полевик старой, классической школы - умел
отыскивать (и фотографировать) свое зверье до того лихо, что Дерсу Узала с
Чингачгуком тут, что называется, нервно курят в сторонке... Замечу, что
самомУ мне тех шастающих по горам вокруг нашей палатки зверей углядеть не
удалось просто-таки ни разу - за изъятием случаев, когда напарник, стоя
рядом, давал прямые инструкции, куда точно направлять бинокль, да еще и
разъяснял при этом (сам-то даже в бинокль не заглядывая), чтО именно сейчас
вот происходит пред моими вооруженными глазами. А уж как он читал следы...
От развития тяжелого комплекса неполноценности меня тогда уберегало лишь то
детское изумление, с каким он, в свой черед, наблюдал - сколько всякой
микроскопической живности извлекаю я из какой-нибудь неприметной моховой
кочки...
Так вот, кому как, а мне тех полутора месяцев, проведенных в той
палатке, вполне хватило для обретения непоколебимой убежденности: там, где
единожды ступила нога такого вот профессионала, ни одно животное крупнее
крысы не имеет ни единого шанса остаться "неизвестным науке". Ну, а
поскольку к концу двадцатого столетия мест, где та нога профессионала не