"Кирилл Еськов. Из России - с приветом ("Баллады о Боре-Робингуде" #2) " - читать интересную книгу автора

кое-кого из этих высокоученых реликтов "Понедельника..." означенная
деятельность стала не столько заработком, сколько способом продолжать
собственные полевые исследования (поскольку в их собственных институтах
финансирования не было даже на зарплату). Идея проста: ученым, как правило,
интересна какая-нибудь невзрачная мелочь, а коллекционерам - крупные,
красивые жуки и бабочки. И вот ты организуешь экспедицию, для себя собираешь
там какую-нибудь "пыль" вроде наездников-браконид или жучков-пселафид
(коими, кроме тебя, на всем земном шаре занимаются еще полдюжины таких же
психов), а для подрядившего тебя дилера - крупных жужелиц и усачей;
вырученных за них денег как раз хватит, чтоб окупить эту поездку...
Согласитесь, что означенная схема финансирования зоологических исследований
есть ни что иное, как практическая реализация классического
постперестроечного анекдота: "Слушай, мы им уже полгода зарплату не платим,
а они всё равно работают... Может, с них еще и за вход брать?"

3

Смеркается в горах быстро; стоит лишь заходящему на посадку солнцу
чиркнуть брюхом по снежной штрих-пунктирной разметке соседних хребтов, как
текуче-прозрачный сумрак, заполняющий ущелья, за считанные минуты
загустевает в непроглядно темное, даже как будто лиловатое из глубины желе.
Рядом с палаткой, отделенной от неумолчно гомонящего потока фестончатой
кулисой карагачей, уютно горит костерок; языки огня страстно и умело ласкают
пузатый закопченный чайник, и наконец добиваются своего: тот кончает прямо
на уголья - кипятком из носика. ...Прошу извинения за грубый натурализм
метафоры - экспедиция близится к концу, тут иной раз и не такое на ум придет
(как некогда выразился один известный исследователь Аляски: "Если вы вдруг
начали находить, что аборигенки "по-своему привлекательны" - точно пора
домой").
В круге света, создаваемом костром, двое: давешний ушкуйник (только уже
без панамы) и таджик лет тридцати пяти с тонким, интеллигентным лицом.
Ушкуйник сноровисто выхватывает из огня плюющийся чайник и, водрузив его на
плоский камень рядом с костром, удаляется в сторону палатки. Таджик
неспешно, со знанием дела заваривает чай, но начинать чаепитие медлит -
дожидается напарника; когда тот возникает из темноты, он с усмешкой кивает
на закопченный чайник-ветеран:
- Помнишь, Витюша, на втором курсе, когда нам читали общую физику,
поминали такую замечательную абстракцию - "абсолютно черное тело"; так вот,
по-моему это как раз оно и есть, въяве и вживе...
- Полюби нас черненькими, Рустам, - подмигивает в ответ ушкуйник,
запуская руку в принесенный им из палатки пластиковый пакет. - "Чугунный
чайник - единственная отрада моя в путешествиях"...
- А это откуда?
- Даю подсказку: не из Стругацких... - и с этими словами Витюша,
быстренько сервировав дастархан извлеченными из пакета полубатоном
твердо-копченой колбасы, банкой ветчины и лимоном, энергичным движением,
будто сворачивая голову курице, откупоривает темную пузатую бутылку. - Ну,
что - отметим конец сезона? Или вы тут все такими мусульманами заделались,
что со спиртным и не подойди?
- Из меня такой же мусульманин, как из тебя - православный, - хмыкает