"Сергей Есин. Рассказы" - читать интересную книгу автора

-Кто нас упорядочит, а? Только иностранцы могут нас упорядочить. Немец
или американец? Скорее всего, что американец все-таки.
Напротив меня сидел вонючий узбек или таджик, кто их разберет чертей
узкоглазых. Одет в тонкий грязный халат. Рядом с ним девочка затрапезного
вида. Ёбаные беженцы. Я вспомнил по этому поводу стишок из детской книжки: у
москвички две косички, у узбечки - двадцать пять. Нищие узбечки, таджички
или вообще киргизки, хуй их там проссышь желтолицых, сидели в ряд в
подземном переходе, выставив вперед свои будто окаменевшие черные руки. Они
любили сесть в самом проходе, не то что русские нищие, которые скромно
прижимались к стенке. Азиатки внаглую путались под ногами. Так и подмывало
пнуть их, чертей нерусских, врезать им как следует с ноги. Но какие
замечательные расшитые золотом и серебром штаны были на этих бедных
женщинах. "Дать им что ли денег",- думал я порой, проходя мимо, - "чтоб
сняли штаны прямо здесь в переходе".
Однажды со мной произошел такой забавный случай. Я перекусывал в
привокзальном буфете и вдруг чувствую страшную вонь. Такой вони я не ощущал
ни до ни после. Огляделся по сторонам - вижу возле стеночки тихонько стоит
чуть живая бичевка. Еле дышит причем сама, но воняет, падла, на весь вокзал.
Я тогда спокойно доедаю свой гамбургер, подхожу к ней, с трудом сдерживая
отвращение, задираю ее жалкие лохмотья и ебу бабу в стояка. Кончаю и ухожу
гулять по вокзалу, поджидая свой поезд. А когда возвращаюсь к тому месту,
где жрал свой гамбургер, бичевки там уже нет. Ее, по видимому, увели
амбалистые омоновцы, что проходили тут недавно. Однако, запах этот
специфический остался. Очень стойкий такой оказался аромат. У меня аж хуй
встал непроизвольно.
Вагоновожатая между тем гнала, как это часто бывает с ебнутыми
вагоновожатыми, без всяких остановок, а сидящий за моей спиной явно
задроченный тип в стареньком сером пальто и грязной кепке обижался на это и
все кричал хриплым голосом:
--Эй, товарищ, надо предупреждать остановки. И запомни: каждая
остановка должна останавливаться.
У кричавшего мужика, я заметил, обернувшись на голос, было под обеими
глазами по здоровенному фингалу, а рожа вся посиневшая и опухшая.
-Да что финалы, брат,- тронул он меня за плечо, так что я не смог его
не выслушать чисто по человечески, - посмотри один глаз красный какой,
ничего не видит и не проходит никак. Труба дело. А как получилось. Пришли ко
мне на днях двое - требуют денег. Как, почему, за что? Без понятия. Слово за
слово, хуем по столу. Ну и получи, короче. А за что, почему, с какой стати?
Я хуй его знает, братан. Не при делах. Веришь-нет?
У меня работа такая, земляк, пойми правильно - я пришел, проверил
журнал, расписался, если заказов нет, то пошел домой. Прихожу к себе и в
люлю. Поспал, встал, поел, газетку почитал, и опять поспал, проснулся,
пожрал, попил, посмотрел телевизор, брат, похавал, поссал, почитал книжку,
обратно поспал, встал, посрал... и так кажный божий день. Правда. И получаю
слезы. Такая, друг, жизнь.
А тут у меня, как назло, брат родный умер. Хотел к нему поехать.
Двадцать человек, прикинь, обзвонил - никто ни копейки не дал. Ни одна
падла! Ну разве это люди, земляк? Сегодня, блядь, килограм ливерки купил с
горя. А что эта ливерка? Зато у нас зарплату вовремя получают, землячок, не
задерживают, как на заводах. Там по пол года не платят.