"Банана Есимото. Озеро " - читать интересную книгу авторадома напротив.
Я по привычке смотрела из окна на улицу. Накадзима то же самое делал из окна своей квартиры. Мы стали обращать внимание друг на друга и в какой-то момент даже здороваться. Пожалуй, это редкий случай для столичного города, когда люди вот так запросто встречаются глазами, стоя у окна, и после приветствуют друг друга. Для провинциального городка, откуда я родом, это было обычным делом, но Накадзима был не из таких. В нем было что-то пугающее. Меня настораживало ощущение, что он словно не боится смерти, будто живя на самом дне. Может, именно тогда мы почувствовали какое-то духовное родство. Выпало, мое слабое, едва уловимое восприятие его, стоящего у окна, превращалось в картину. Когда он в задумчивости облокачивался о подоконник, обнажая свои худые запястья, Накадзима светился какой-то дикой красотой. Со временем я стала вставать по утрам и бежать к окну, чтобы в доме напротив увидеть окно Накадзимы. Мне не было дела до того, как я выгляжу: переоделась ли, причесана ли. Я воспринимала его как своего старого знакомого или просто вид из окна. При этом я почему-то твердо верила, что мы вовсе не сближаемся. Но если сам Накадзима не появлялся в окне, то я видела идеально развешанные на просушку вещи после стирки. Вещи и правда были отлично расправлены, словно он обладал каким-то секретом мастерства сушки одежды. Казалось, их можно снять и без всякой глажки сразу же надеть. Если сравнить с моим способом сушки вещей, то я попросту скатывала их валиком и вывешивала за окно. Если вдруг в проеме окна возникал силуэт девушки, которая явно чувствовала себя там непринужденно и, похоже, была старше по возрасту, то я Так постепенно мы шагом за шагом стали вились все ближе друг другу. Наступила зима, но, несмотря на холод, я все так же любила стоять у окна. Мы часто махали руками друг другу. "Как дела?" - спрашивала я. "Все хорошо!" - Не слышала, читала я по губам, а он улыбался мне. Это судьба, что там, в доме напротив, обитал именно Накадзима. Другой не смог бы понять и разделись мои чувства. Из-за того, что ежедневно мы смотрели в окна друг на друга, мне стало казаться, будто мы живем вместе. Когда он тушил свет, я думала: "Вот, Накадзима уже пошел спать, и мне, пожалуй, пора ложиться". Стоило мне вернуться из поездки к родителям и открыть окно, как из окна Накадзимы доносилось: "С возвращением!" Мы даже сами не заметили, как такое естественное участие в жизни друг друга и умение безошибочно отличать из всех шумов звук открывающегося окна стали началом любви. Вскоре наступил долгий период прощания с мамой, во время которого мне приходилось постоянно мотаться между домом и своей квартирой в столице. Тогда возможность вернуться к себе и увидеть свет в окне Накадзимы явилась для меня спасительной отдушиной. В те тяжелые дни это было подлинным счастьем. Там, в родительском доме, оставалось много добрых воспоминаний о папе и умирающей маме, но вечерами я одна-одинешенька садилась в поезд, чтобы вернуться в свою квартиру, поскольку ребенком у мамы я была тоже одним-единственным. Мне не с кем было разделить этот путь. |
|
|