"Н.Ещенко, Е.Перехвальская. Никто кроме тебя (по одноименному телесериалу) " - читать интересную книгу автора

требовать, чтобы он покинул их дом в Акапулько - ведь и для Макса этот дом -
единственно родной...
Только бы никто не узнал о том, что у них творится!.. Эта мысль не
давала сеньоре Ломбардо покоя. Она не раз предупреждала Клаудио, а особенно
Камилу, быть более сдержанными, не болтать на людях, даже при слугах,
лишнего, не слишком откровенничать с Маурой и Карлой - тем достаточно что-то
сказать, чтобы на другой день весь город знал об этом...
Как ни настаивала Виктория, чтобы Антонио открыл ей наконец всю правду о
случившемся, тот твердил одно: не хочет причинять ей боль. Но ведь ни за что
ни про что не назовешь человека преступником, как это сделал Антонио. В чем
же виновен ее Максимилиано? Разве Ломбардо не видит, как ей тяжело пребывать
в неизвестности.
- Нет, лучше не настаивай, Виктория, не надо, - в который раз повторял
Антонио. - Тебе лучше никогда не знать этого. Все в порядке. Не волнуйся. И
не будем больше говорить об этом деле. Согласна?
- Нет... нет, я не согласна, потому что отлично знаю, как ты упрям, и,
если решил что-нибудь, то никто не заставит тебя изменить своего мнения. Но
я надеюсь, ты ошибаешься, Антонио.
- Мне тоже очень хотелось бы надеяться на это, Виктория, - ответил
Ломбарде, нежно взяв мачеху за руку...
Ракель снова переступила порог своей комнаты в доме Ломбарде, как будто
и не уезжала отсюда никуда, будто не было последних кошмарных двух дней и
этой сумасшедшей поездки в Мехико, и этой страшной сцены, когда Антонио
ворвался к ней в номер и чуть не лишил жизни брата. Она боялась признаться
себе самой, но уже привыкла к этой светлой, со вкусом обставленной комнате.
Открывая утром глаза, она видела перед собой распахнутую дверь, что вела в
сад, плетеные кашпо с буйно растущими зелеными побегами декоративного вьюна,
спускающихся почти до пола, и слышала доносящийся сюда вечный рокет
океанской волны. Ракель вдруг поняла, что ей не хватало этого звука в
Мехико. Она, оказывается, привыкла к нему, как привыкла ко множеству цветов
в красивых напольных вазах, что стояли в доме Ломбарде повсюду. На маленьком
столике жили то розы с непросохшими слезами росы на лепестках, то гладиолусы
необычной, почти черной окраски с розовато-белыми прожилками, то букет
каких-то мелких, с нежным ароматом цветочков - издали он казался круглым
бело-голубым огромным шаром... Хотя Ракель зачастую было не до цветочных
букетов, тем не менее, она каждый раз поражалась их красоте и разнообразию.
После возвращения из Мехико здесь ничего не изменилось, и Ракель с
удивлением ощутила, что ей приятно это возвращение. Нельзя сказать, что
настроение у нее было хорошее, да и откуда бы ему быть, если все пока
складывалось не так, как хотелось. Но букет желтых крупных цветов, каких она
еще никогда не встречала, радовал глаз, несмотря ни на что. Да тут еще
Марта, которая перед ужином забежала к сестре и, заговорив об Антонио, с
восторгом констатировала, что он не равнодушен к Ракель. Ее сестра просто
слепая, что ничего этого не видит: иначе, зачем ему было лететь в Мехико и
заставлять вернуться обратно. И ведь это уже второй раз Антонио возвращает
Ракель к себе в дом!..
Ах, ничего-то ровным счетом ее легкомысленная сестренка не понимает - он
это делает, чтобы отомстить Максу. Как и Макс в свое время, женившись на
ней, стремился свести счеты с ненавистным братом. Так что же, не унималась
Марта, может быть, Ракель по-прежнему любит Максимилиано и хочет быть с ним?