"Рахим Эсенов. Эхо подвига " - читать интересную книгу автора

и продолжил беседу. Он вспомнил о Ярославле, где чекист служил в годы
далекой юности,.. И вдруг, спохватившись, хлопнул себя по лбу:
- Вам тут передачу принесли, чурек и кулечек кишмиша.- И чекист,
выдвинув ящик стола, предложил: - Давайте-ка ваш носовой платок... для
кишмиша. Кулек-то бумажный, порвался...
Ага сунул левую руку в карман брюк и извлек оттуда большой носовой
платок... После допроса Бердыев поднялся, бесшумно поставил стул на место и,
гордо подняв большую голову, увенчанную копной жгуче-черных волос, спокойно
пошел к двери. С достоинством, будто за ним и не следовал тенью конвоир, без
подобострастия, без суеты и лишних движений. И тогда, когда доставал из
карманов расческу и носовой платок, а затем, попрощавшись, уходил, не забыв
взять со стола расческу.
"У него все разложено по полочкам,- подумал бывший разведчик о
Бердыеве.- Аккуратен до педантичности... Если положил расческу в карман
правый, не будет искать ее в левом или рассеянно шарить по всем карманам.
Такой пригоден для разведки..."
Освобождая юношу из-под стражи, чекист, проникнувшись к нему симпатией,
строго посоветовал:
- Ты должен немедленно покинуть Ашхабад...
Ага вопросительно глянул на своего доброжелателя.
- Куда угодно,- понял тот немой вопрос,- хоть в Москву или в Ярославль.
И не советую попадать к нам во второй раз.
Ага Бердыев догадывался почему: важно избежать волны арестов, без
разбору захлестывающей и безвинных. Так было в ту пору: не попался-уцелел.
В документе, оправдывающем освобождение Ага Бердыева, сохранилась
приписка: "Пригоден для разведывательной работы в странах Ближнего
Востока..."
В конце тридцатых годов, когда в Иране, Турции и Афганистане заметно
оживила свою враждебную деятельность разведывательная служба фашистской
Германии, Ага Бердыева, окончившего к тому времени институт и вернувшегося
на родину, намеревались забросить в одну из этих стран для выявления
вражеской агентуры, нацеленной на советские республики Средней Азии. Но
будущий разведчик оказался "белобилетником" и по состоянию здоровья оказался
непригодным


140

даже к нестроевой службе, не говоря уж о напряженной работе за кордоном.
Туда требовались люди отменного здоровья.
Вскоре грянула война. Про Ага Бердыева, естественно, забыли, но он
напомнил о себе заявлением в военкомат, просил отправить добровольцем на
фронт. О том стало известно и органам госбезопасности республики.

"Жало скорпиона"
Передо мной светлого цвета "Свидетельство № 427 (бессрочное) об
освобождении от воинской обязанности", выписанное на имя Ага Бердыева,
внутри его фотография. В нем черным по белому написано, что он
освидетельствован комиссией Ашхабадского райвоенкомата и "признан негодным к