"Рахим Эсенов. Эхо подвига " - читать интересную книгу автора

можно было по пальцам сосчитать. Тут же при безбожных большевиках - чудо
эдакое..."
- Счастье твое, йигит, что Коран знаешь,- сказал басмаческий
предводитель, чувствуя настроение кочевников и своих богобоязненных
нукеров.- Шагай на все четыре стороны, если не хочешь к нам пристать... Но
больше мне не попадайся!
Так знание Корана спасло Ага Бердыева от басмаческой расправы.
Коран выручал нашего разведчика и в тылу немцев. Но об этом - позже.

"Пригоден для разведки..."
В середине тридцатых годов Ага Бердыев, студент физико-математического
факультета Ярославского педагогического института, приехавший домой
проведать больного отца, был арестован органами НКВД. И взяли-то его на
Текинском базаре, куда он пришел сделать покупки, но бросился в глаза
высоким ростом, густой шевелюрой. Там же схватили фаэтонщика, чистильщика
обуви, лудильщика... Оказалось, ко всем троим он "имел отношение"-у одного
нанимал фаэтон, чтобы отвезти отца к врачу, у другого чистил туфли, у
третьего лудил медный кумган.
Когда следователь убедился, что показания Бердыева не ложатся в строку
с "признаниями" арестованных в один с ними день "сообщников", схваченных в
очередную облаву, то его оставили в покое, пока не взяли группу туркменских
интеллигентов, обвиняемых в соз-


137

дании некоей "националистической организации, подрывающей социалистическое
строительство в области культуры..."
Приезжему студенту, по больной фантазии следователя, скорее подходила
роль связного "антисоветской организации". Уже тогда фантазеры из НКВД,
делая первые шаги к пресловутой "Туркмен Азатлыгы", готовили почву для
мистификации этой "националистической организации", мифическая идея которой
родилась в сумрачных подвалах внутренней тюрьмы, куда в одну из камер
заключили и Ага Бердыева.
На допрос его почему-то всегда вызывали по ночам, когда до смерти спать
хотелось. Следователь по фамилии не то Беркин, не то Аборкин без устали,
словно заведенный, задавал одни и те же вопросы:
- Ваш отец Эеберды Суханберды оглы служил в банде Джунаид-хана. Что вы
можете сказать по этому поводу?
- У Джунаид-хана он не служил. В двадцатых годах отец, будучи
краскомом, по заданию советского командования ходил в Хиву, жил в стане
Джунаида несколько месяцев. Что он делал - мне неведомо. Вам это легче
выяснить.
- В двадцать шестом вы вступили в комсомол,- следователь сладко зевнул,
видно, выспавшийся с вечера.- Учась в рабфаке, вы были членом бюро комитета
комсомола. По каким мотивам, политическим, конечно, вы расстались с
комсомолом?
- Только по возрасту. И никаких других... мотивов.
- А почему в партию не вступили? Вам, активисту, отличнику учебы, туда
была прямая дорога.