"Ильяс Есенберлин. Хан Кене ("Кочевники" #3) " - читать интересную книгу автора

одного из бесчисленных аулов, разбросанных в бескрайней казахской степи. Не
носились, как обычно, молодые джигиты по обе стороны каравана, не
пересмеивались с девушками. Молча ехали они, держась поближе к верблюдам. И
женщины на верблюдах, закутанные в белые платки - кимешеки, тоже молчали.
Даже маленькие дети не плакали и только таращили круглые черные глаза из
переметных сум - коржунов по обе стороны верблюжьих горбов.
Большое озеро светлело впереди. Густой коричневой бахромой камыша было
окружено оно, и только с севера, откуда подходил караван, степь оголилась
красноватым глинистым такыром. И когда он начал выходить из высокой степной
травы, стало видно, какой это большой караван. Во главе его, как принято в
степи, ехал седой аксакал в кафтане из верблюжьей шерсти и в отороченной
узкой каймой меха шапке без ушей. В поводу он вел одногорбого
золотисто-серого верблюда, покрытого красно-белым шелковым ковром.
Одновременно с ним по обе стороны каравана выехала на рысях из травы добрая
сотня всадников. Вид у них был суровый и неприступный. Подолы кафтанов из
грубой пряжи прикрывали ноги ниже колен. Справа висели крепкие березовые,
порой кованные железом, палицы. Боевые кони храпели под ними, закусывали
удила.
Но даже среди этих рослых всадников особенно выделялся богатырским
обликом один. На громадном сером жеребце с низко падающей гривой он сидел
неподвижно. На добрую голову возвышался он над другими, и лицо его с
черными, проникающими в душу глазами и черными, свисающими ниже подбородка
усами казалось вырубленным из выжженной солнцем скалы. Тяжелую дубовую
батырскую палицу - чокпар, всю окованную железом в шипах, зажимал он под
коленом. Это и был знаменитый батыр Сейтен, сын Азанбая из баян-аульских
каржасов. Он вел этот караван, чтобы присоединиться к Есенгельды и Саржану,
сыновьям Касыма из древнего рода тюре, как называют в степи всех
чингизидов. Три года назад увели они из степи сорок тысяч семейств из родов
алтын, тока и уак в пойму Сырдарьи, во владения хана Коканда. А ближайшей
целью каравана Сейтена было Прибалхашье, где смогли бы отдохнуть и
набраться сил для дальнейшего пути люди и животные...
И еще один человек выделялся среди охранявших караван - известный в
степи Ожар, сын Кубета. Коренастый, похожий на пень вековой сосны, с
грозными кустистыми бровями на широком смугло-желтом лице, он ехал с видом
человека, только что совершившего убийство. Лишь кривая сабля в
позолоченных ножнах висела у него на боку. Ожар давно дружил с Сейтеном,
участвовал вместе с ним в многочисленных походах и набегах, но последние
четыре года находился среди ближайшего окружения старшего султана
Акмолинского округа Конур-Кульджи, сына Кудайменде. Только недавно вернулся
он в родные края и сейчас вместе с Сейтеном покидал их.
И возле озера приближающийся караван вызвал смятение. Встрепенулись в
зарослях олени и стремглав понеслись в обе стороны от такыра, подальше от
опасных соседей. Хомяк - словно мулла, совершающий утреннюю молитву, - сидя
на задних лапах, провел несколько раз передними по жирным щекам,
прислушался и юркнул в кусты чия. Встревоженно захлопали крыльями по воде
птицы. Но люди даже не стали снимать вьюки с верблюдов. Перекусив
всухомятку и немного отдохнув, они снова двинулись вперед, обходя озеро.
Задержавшийся зачем-то Ожар вскоре вновь поравнялся с батыром
Сейтеном. Попридержав своего темно-серого иноходца, он возобновил
незаконченный разговор.