"Ильяс Есенберлин. Отчаяние ("Кочевники" #2) " - читать интересную книгу автора

степи. Тяжкое предчувствие вселенской беды навалилось на степь. Ветер со
стороны гор Алатау приносил пряные запахи распустившихся раньше времени
цветов. И еще, казалось, пахло в степи свежей кровью... А тут еще в один
день распространился по степи слух о чудовищном убийстве в Туркестане.
Что-то страшное предвещало оно...
Из рода алтын-хан, древнего и почтенного, была Нурбике, одна из жен
хана Тауке. Когда-то давно она с двухлетним сыном Аблаем поехала погостить
к далеким родичам и там умерла. "Мы потеряли единственную дочь, - писали
родители хану в Туркестан. - Иссяк светлый ручеек, утоляющий нашу жажду,
погасла единственная лучинка, освещавшая нам путь во мраке жизни. Но пусть
хоть будет утешением нам на старости лет ее семя, пусть сын твой Аблай
останется с нами до своего совершеннолетия. У тебя есть другие дети, а мы
будем беречь его как зеницу собственного ока. Когда же он подрастет, то сам
найдет дорогу к отчему дому!.."
Тауке-хан не стал их обижать и согласился оставить им на воспитание
двухлетнего Аблая. Да, видно, чрезмерная любовь, хуже благоразумной
ненависти. Когда через пятнадцать лет султан Аблай появился в доме отца,
Тауке-хан невольно вздрогнул. Сын его был смугл, скуласт, с большими,
навыкате, овечьими глазами, в которых явственно читалось что-то
нечеловеческое. Они не мигали и смотрели тускло, как у мертвого. Словно
могильным тленом повеяло на отца. Он вспомнил, что, по рассказам, у
Шагай-хана был такой же странный взгляд...
Однако хан Тауке не придал значения своим впечатлениям и вскоре женил
сына на пятнадцатилетней красавице Зерен - младшей дочери своего старого
друга - влиятельного киргизского манапа Тиеса. Он выделил сыну несметные
табуны лошадей, поставил неподалеку от себя белоснежную юрту с целым аулом
челяди. Через год красавица Зерен родила двух великолепных
сыновей-близнецов. Им дали имена Валий и Балхи.
И в день пира по случаю рождения внуков хан Тауке стал свидетелем
непонятной жестокости сына. Любой казах-кочевник способен без ненужных
волнений зарезать овцу или заколоть кобылу к празднику. Но никто не
напрашивается на это из любви к убийству. Тем более ханский сын, которому
вообще не к лицу заниматься этим.
Но сын его Аблай сам напросился. Он чуть ли не силой отобрал нож у
туленгута и самолично порезал неисчислимое количество скота. Кровь текла у
него с обеих рук, а тусклые глаза разгорелись и пылали каким-то мучительным
пламенем. Люди с ужасом смотрели на него, а старики шептали молитвы.
Поначалу хан Тауке отнес эту особенность сына к наследственным
достоинствам чингизидов, для которых кровь человеческая была дешевле воды.
Но нет, самые жестокие из них были просто равнодушны к проливаемой крови и
не находили в этом сладостного удовлетворения. Одни любят песни, другие
охоту, третьи женщин, а вот такие - проливать кровь...
"Почему он такой, - размышлял наедине сам с собой Тауке-хан. - А может
быть, алтынханцы попросту подсунули мне вместо моего сына этого
кровожадного юношу? Или это наказание божье за мои грехи?.." Потом
несчастный хан вспомнил рассказы о кукушках, которые подкладывают свои яйца
в чужие гнезда, и решил, что природа наказала и его каким-то своим,
неведомым ему путем. До самой своей смерти он боялся оставлять Аблая с
другими своими детьми и, хоть вынужден был допускать его во дворец, всегда
беспокоился о том, чтобы тот не оставался на ночь.