"Ильяс Есенберлин. Шестиглавый Айдахар ("Золотая орда" #1) " - читать интересную книгу автора

спросили имама: "Что за человек был пророк Мухаммед? Расскажите о нем".
Нуриддин Хорезми ответил: "Мухаммед - последний пророк, посланный на землю
аллахом. Он вождь святых. Пророк Иса сказал: "Всевышний, не жалей добра для
пророка, который придет после меня..." Тогда христиане спросили: "Только
того, кто имеет непорочную душу и не обращает своего взора на женщин, можно
считать святым... А у пророка Мухаммеда было девять жен... Как же можно
причислять его к лику святых?" Имам не растерялся: "У пророка Давида было
девяносто девять жен, у Соломона - триста да еще тысяча наложниц. Что вы
ответите на это?" Христиане возразили: "Давид и Соломон не пророки - они
цари". Спор затягивался, ему не было видно конца, как степной дороге в
длинный летний день. И тогда православные священники пошли на хитрость. Они
попросили хана Гуюка приказать мусульманам прочесть молитву - намаз с
соблюдением всех канонов.
Имам Нуриддин Хорезми вместе с одним из ишанов, присутствующих при
споре, начал читать намаз. Христиане всячески мешали им: щипали, били по
голове, когда те склонялись к молитвенному коврику. Но творящие намаз были
крепки в своей вере, и слова пророка Мухаммеда о том, что ничто не должно
помешать им завершить начатое, иначе можно попасть в ад, завершили молитву
последней сурой. Вот так это было... На следующее утро хан Гуюк со
стотысячным войском двинулся в кипчакские степи на своего отца... Через три
дня, заболев неизвестной болезнью, которая вызвала кровавую рвоту, он умер.
Мусульмане тогда сказали: "Хан Гуюк позволил издеваться над нашей верой.
Пророк Мухаммед покарал его..." Конечно, не из-за спора умер хан...
Сартак пропустил последние слова мимо ушей. Хитрый ромей подсказал ему
нужную мысль. Действительно, если у Давида было девяносто девять жен, а у
Соломона - триста и тысяча наложниц, то почему ему, властителю Золотой
Орды, не взять еще одну жену? Митрополит Даниил должен прислушаться к тому,
что он услышал от ромея, и обвенчать его с орусутской девушкой. А если и на
этот раз не согласится...
Глаза Сартака недобро сверкнули, рука потянулась к кинжалу.
- Иди,- сказал он Койаку,- пусть сотник Сырмак собирается в путь...
Но Сырмак вошел сам. Это был смуглый, широкоплечий и широкогрудый
воин. Его борик, украшенный шкуркой степной лисицы - корсака, короткий
чапан из серой верблюжьей шерсти, отделанный по воротнику мехом выдры,
удобные сапоги с войлочными чулками без слов говорили, что он принадлежит к
одному из кипчакских родов.
Вместе с Сырмаком был желтолицый сухощавый человек. И так же как по
одежде сотника безошибочно можно было определить, что он кипчак, так по
одежде незнакомца было ясно, что он с низовьев Итиля.
Сартак был настолько занят своими мыслями, что не обратил внимания на
незнакомца.
- Седлай коней,- приказал он.- Поедем в Новгород. За орусутской
девушкой Натальей.
Сотник выжидал.
- О мой повелитель...
Только сейчас хан увидел чужака:
- Я слушаю...
Сотник схватил приведенного за шиворот, и тот упал перед Сартаком на
колени. Весь вид его выражал испуг и повиновение.
- Кто это?