"Ильяс Есенберлин. Шестиглавый Айдахар ("Золотая орда" #1) " - читать интересную книгу автора

Улакши весь напрягся. Отец собирался открыть ему тайну, о которой не
знает никто.
- Так в чем же причина?
Бату-хан словно не слышал его вопроса. Он продолжал думать и
вспоминать то, что было известно ему одному.
- Многие считают, что я перешел Итиль, чтобы завоевать земли мадьяр.
Нет, не там был предел моей мечты. Но прежде я хотел разбить мадьяр и
превратить их привольные степи в место для отдыха моих туменов, а потом
напасть на немцев, франков и другие народы, живущие дальше к западу. Мечты
мои были дерзкими, а желания - сильными. Свои тумены я двинул по древнему
пути кочевников-завоевателей, проложенному еще предводителем хунну Этилем
<Этил - Аттила, предводитель гуннов>. Я знал, что земли, по которым мне
предстояло пройти, населены многими народами, и потому, чтобы не получить
коварный удар в спину, я послал в Польшу войско во главе с внуком Сибана
Байдар-султаном, в Чехию - восемнадцатилетнего внука великого хана Угедэя
Кайду-султана, в Болгарию - внука не менее великого моего отца Джучи Ногая.
Каждому я дал по одному тумену. И на этот раз я сделал так же, как
поступил, когда шел на орусутов,- впереди войска я отправил послов, которые
должны были сказать народам этих земель: "Покоритесь великому Бату-хану по
собственной воле". Я знал, что никто добровольно не подставит шею под
монгольский меч, но не это главным было для меня. Помнишь, что сказал
однажды наш великий дед Шиги Хутуч-нойону: "Будь оком, которое увидит весь
мир. Будь ухом, что сможет услышать весь мир". Именно для этого нужны были
послы. И они сделали то, что я ожидал. Скоро я знал все, что мне хотелось
знать. Еще в год курицы (1237) хан кипчаков Котян, убежав от меня с сорока
тысячами кибиток, попросил убежища у короля мадьяр Белы Четвертого. Вместе
они смогли бы стать грозной силой. Но дух Чингиз-хана не оставил монголов.
Послы сказали мне, что мадьярская знать, боясь усиления короля, поссорила
его с Котяном. Судьба жестоко расправилась с беглецами - в одну ночь больше
половины кипчаксих воинов было зарезано, хан Котян убит, а оставшиеся в
живых, грабя и сжигая по пути мирные селения, ушли в Балканские горы. Бела
Четвертый оказался плохим воином. Он видел не дальше, чем видит простой
пастух. Ему казалось, что нет во всем мире такой силы, которая бы
отважилась посягнуть на его земли, и потому он отказался от союза с
орусутами. Когда мое стопятидесятитысячное войско под водительством
Субедэя, Менгу, Гуюка, Орду, Кадана, Байдара, Бори, Пешек, Ногая, Бурундая
и Кайду вошло в земли Харманкибе, черниговский князь Михаил послал к
мадьярскому королю людей - он просил его выдать дочь за своего сына
Ростислава. Породнившись, они бы смогли вместе выступить против нас. Но
Бела Четвертый не дал согласия на этот союз. Так же поступил он и по
отношению к князю Галицкому. Король мадьяр, видимо, считал, что у его
дочери золотая голова, а зад отлит из серебра.- Бату-хан лукаво
усмехнулся.- Но я во всем этом видел волю Неба. Что могло быть более
благоприятным, чем отсутствие единства между мадьярами и орусутами?
Сильными врагами могли оказаться немцы, но, как мне было известно от
лазутчиков-купцов, они не верили, что копыто монгольского коня когда-нибудь
ступит на их земли. Они рассчитывали, что мы не мусульмане, и потому даже
надеялись использовать нас против арабов. В это время немцы стали
готовиться к походу на северные княжества орусутов - на Новгород и Псков.
Так начинался мой поход на мадьяр. Мы были верны заветам Чингиз-хана - не