"Максим Есаулов. Попытка к бегству ("Собачья Работа" #4) " - читать интересную книгу автора

Опять меня стращает.
- Слушай! - он нахмурился. - Давай я с ней поговорю.
- Прекрати! - она непреклонно тряхнула головой. - О чем? Я разберусь
сама. Все. Помчалась. Отдыхай. Там бульон куриный, котлеты. Да, сыр еще
есть, помидоры...
- Найду. Приходи быстрее.

- Как только - так сразу.
Он смотрел, как она грациозно перепрыгивает через газончики,
оборачивается у дверей и машет ему рукой.
Жара душила город все сильнее и сильнее. Исходящие выхлопными газами
автомашины "кипели" в пробках, доводя до истерики своих изнывающих от духоты
водителей. Девушки разделись почти до купальников, к полному безразличию
одуревших, постоянно поглощающих пиво мужчин. Уличные собаки безжизненно
валялись на тротуарах, страдальчески высунув языки. Счастливые БОМЖи
собирали в день месячную норму бутылок. Все, кто мог, прятались в оснащенные
кондиционерами и вентиляторами помещения, или хотя бы просто в тень.

Ледогоров добрел до станции метро "Чернышевская", перешел Кирочную и
вошел под гулкую, высокую арку старого грязного дома. Какую-то секунду ему
не хотелось снова выходить под палящее солнце, залившее двор. Квартирка,
которую они с Юлькой снимали почти задаром у каких-то ее дальних
родственников, напоминала о фильмах про трущобы Гарлема. Входная дверь вела
в десятиметровую кухню, соединенную узким коридорчиком с восьмиметровой
комнатой. Самопальный душ в углу отделялся клеенчатой занавеской. Два окна
выходили в грязный "колодец", акустика которого позволяла слышать храп на
первом этаже, не говоря о более громких звуках: бурчанье телевизора,
грохоте магнитофона, мате и шуме постоянных драк во дворе.

Ледогров блаженно скинул с себя пропитавшуюся потом, колом стоящую
одежду и залез под душ. Спасительные водяные струи принесли облегчение.
Если бы он мог - спал бы прямо здесь. Есть уже не хотелось. Усталость,
духота и бессонная ночь брали свое. Он проглотил бутерброд, морщась с
непривычки отпил несколько глотков безалкогольного пива и прошел в комнату.
Пять метров из восьми занимала старая тахта. Он примостил на подоконнике
привезенный от матери допотопный вентилятор и рухнул на свежую, остро
пахнущую крахмалом простыню. Мерное шуршание лопастей убаюкивало. Поток
воздуха обдувал тело как морской бриз. За окном пел Газманов, урчал
мотоцикл, кто-то негромко и беззлобно ругался. Ничто не мешало. Сон
уверенно овладевал им. День катился своим чередом. Несколько раз Ледогоров
просыпался, ходил к холодильнику, пил и снова проваливался в сладкую
истому. Вечером сквозь сон ему послышалось шуршание водяных струй душа. Он
лежал в полудреме, не зная, просыпаться, или нет, когда влажное, душистое,
гибкое тело скользнуло к нему под простыню и он провалился туда, где не
было ни жары, ни города, ни времени.
За окном лениво сползало за горизонт солнце, криво улыбаясь пунцовой
кромкой невесть откуда взявшихся облаков.


* * *