"Максим Есаулов. Попытка к бегству ("Собачья Работа" #4) " - читать интересную книгу автора

пусто. За ним тоже никто не шел. Отдел практически пустовал: отпуска,
командировки, больничные. Загорелая Ксения в рискованном ярко-оранжевом
топике помахала рукой из-за стойки.
- Привет! Опять один?
- Пока да. Поляк на той неделе появится.
- А Антон, Юрка, Яшка?

Он вытер рукой уже намокшее лицо и поискал глазами вентилятор в углу.
- Антон "чеченский" отпуск гуляет, Юрка в командировке, Яшка в
госпитале работу "косит". Ксения, включи "крутоверт". Я умру сейчас.

Она засмеялась звонко и заразительно.
- Минуту! Погоди - не умирай! Я-то родилась в Ташкенте - наверное,
наследственно хорошо переношу жару.

Вентилятор загудел, наконец обдав лицо потоком воздуха.
- Что будешь?

В животе стало прохладно, активно засосало под ложечкой. С трудом
проглотив наполнившую рот слюну, Ледогоров глубоко вздохнул.
- Кофе и "Нарзана" бутылочку.
Глаза прилипли к бутылке коньяка. Он чувствовал густой, плотный
аромат, ощущал на губах легкое покалывание, представлял, как расслабляются
мышцы и приятно шумит...

- Как всегда без сахара?
Словно разряд тока вернул его к действительности. Ксения протягивала
дымящуюся чашку. Глаза у нее были серьезные и понимающие.

- Спасибо!
Он сел в углу. Открыл бутылку и булькнул в стакан ледяную воду. Первый
же глоток выступил каплями пота на груди. Струйка побежала под рубашкой
вниз к животу. Кофейная горечь расслабила. Он закурил.
Хоть что-то еще можно. Сколько он уже не пьет? Седьмой месяц. Когда же
это кончится. Врач говорил, что желание пропадет скоро. Как надоело
чувствовать себя ущербным. Ловить сочувствующие, понимающие, насмешливые
взгляды. И постоянно ощущать этот вкус. Странно - он всегда не особо любил
коньяк, а теперь с ума сходит от воспоминаний этого вкуса. Налить темную
жидкость в фужер. Смотреть, как масляно отсвечивают его стеклянные бока.
Отрезать ядреный, сочащийся лимон. Вдохнуть аромат. Подержать фужер в
ладонях. Коснуться губами теплого края, ощущая усиливающийся, кружащий
голову запах. Ощутить на языке...
Ледогоров залпом ошарашил себя горячими остатками кофе и, бросив
недопитый "Нарзан", выскочил на улицу. Хорошо, что Ксения находилась где-то
в подсобке. На Маяковской грохотали отбойными молотками рабочие. Чадя, в
знойном мареве полз асфальтоукладчик. Ледогоров снова вытер ладонью лоб и
побрел в сторону Некрасова. Так сильно его еще никогда не цепляло. Внутри
росла злость на себя, на Вышегородского, на окружающую действительность и
свою непонятную дурацкую жизнь. Он знал еще только один способ унять все
это. Жара наваливалась на плечи. За спиной пулеметными очередями били вслед