"Василий Васильевич Ершов. Летные дневники: часть 5" - читать интересную книгу автора

себе.
Я иду на работу с чувством, если не радости, то удовлетворения, что
самовыражусь. Это само собой. Ну, еще и что заработаю за рейс семьдесят,
допустим, рублей. Этого не отнимешь, это зримо.
Но есть еще то сложное, мобилизующее чувство, что в авиации выражается
одним словечком: повнимательнее.
Чтобы выжить в нашей системе, помимо обычного фактора риска самого
полета, с его возможностью отказов, непогоды и т.п., надо любой факт, любое
действие, любую информацию мгновенно осмысливать с точки зрения клюющего
воробья: чем опасно, каким образом может вызвать опасность, какие могут быть
отдаленные последствия? Как обойти, как вообще избежать? Если неизбежно -
как обставить свой зад обтекателями, как отписаться?
На работе нельзя благодушествовать. Нельзя наглеть, зажираться. Это
чувства, не свойственные живой природе, искусственные, выработанные
цивилизацией. А вот страх -естественное, природное, жизненно важное чувство.
Страх - это мысль. Бесстрашие - в расхожем его понимании - глупость,
бессмыслица. Преодоление страха - работа мысли.
Вот тебе и свободный, творческий труд, раскрепощенная личность. Слишком
было бы просто.
Иные скажут: ответственность; мы говорим: нет, страх.
Еще и еще раз повторю, и не один я: бесстрашные дураки гниют на
кладбищах.
И когда большевики говорят, что нам надо освобождаться от страха, - это
не так-то просто.
Я за свою жизнь набоялся предостаточно. Но не настолько, чтобы и теперь
жить без восемнадцатикратной оглядки.
Да, болтать теперь можно обо всем, бояться нечего: партия выпускает
пар. Но на работе - повнимательнее.

9.12. Катастрофа L-410 в Кодинске. По печальной традиции такие ЧП
происходят обычно перед Новым годом. Экипаж погиб.
Предполагать что-либо трудно, но с тоскливой безысходностью думаешь:
скорее всего, это обычное русское разгильдяйство. Может, влезли в
обледенение, а может, просто зевнули скорость.
В Армении землетрясение, страшное бедствие, тысячи жертв.
Я в последние годы стал беречь свои нервы, и настолько доберегся, что
практически перестал чувствовать чужую боль. Упал самолет... что ж: они
должны падать. Трясет - что ж... слава богу, что не у нас.
Ну а что делать, если такие нервы. Если, затащив в морг обгорелые трупы
своих товарищей, я потом неделю валялся с ангиной - на нервной почве.
Слишком был тонкокожий, а сейчас оделся в броню равнодушия. Как-то надо
жить.

28.12. Когда я пишу: есть книги, музыка, - то это не означает, что я
такой уж там музыкант. Так, для себя, на слух, бренчу на чем попало. Не в
этом дело. Но я хорошо понимаю любую музыку, тут для души непочатый край
работы.
Вот вроде бы простейшая песня на пластинке: Марк Минков. Алла Пугачева.
"Не отрекаются любя". Эстрада. Дритатушки. Их миллионы, этих песен.
А я считаю вещь выдающейся. Минкова озарило. Удивительно