"Василий Васильевич Ершов. Страх полета" - читать интересную книгу автора

дух ритуала подготовки к полету, и гул постоянных приветствий, и веселье
анекдотов, и легкую дрему в ожидании автобуса, и запах преодоленного
пространства, и скрип кожаных курток, - нынче, в тишине, она особенно
поражала ощущением разрухи. Сонный дежурный штурман молча пожал Климову руку
и ушел додремывать в свою каморку.
Точно как осиротевшая пчела, вернувшаяся в разоренный, покинутый,
холодный улей: нет и не будет уже веселого и напряженного гула жизни;
остается тихо забиться в угол и угаснуть.
Климов огляделся. Облупленный штурманский стол, краса и гордость любой
штурманской, расшатался. Стулья подгибались. Древний ламповый приемник,
включенный круглые сутки, вещал о каких-то финансовых новостях. Кнопочные
телефоны кто-то уже успел втихаря заменить на допотопные эбонитовые аппараты
с истертыми дисками. Схемы выхода из зоны аэродрома, пришпиленные на
ободранных стенах, выцвели. Микрофон на столе дежурного штурмана болтался на
проволочке и обрывках скотча.
Никому ни до чего не было дела. Жизнь уходила, вялые полеты были
бесцельны. Все разворовывалось по мелочам. Изредка забежавший залетный
экипаж быстро производил в этой разрухе необходимые расчеты, наговаривал в
микрофон обязательные фразы и исчезал в пространстве, долго еще потом
испытывая ощущение прикосновения к тлену и чувство гадливой жалости.
Нет, этот, когда-то уютный общественный уголок, как и все вокруг в
аэропорту, был явно не жилец.
Старый капитан вздохнул, запахнул летную меховую куртку из чертовой
кожи, поднял воротник, уселся в уголке на протертое кресло, сдвинул шапку на
лоб и, ощущая такой знакомый, привычный за долгие летные годы запах
овчинного меха, попытался погрузиться в дрему. Надо было добрать за
недоспанную ночь.
Но сон не шел. Вид разрухи вокруг вызывал все те же, лезущие и лезущие
в голову невеселые думы.
Правильно. Улей опустел: матка улетела. За бугор. Как они, эти хозяева
жизни, умудряются: из остатков, можно сказать, из отбросов бывшей советской
авиации, быстренько собрать авиакомпанию, начать с пары потрепанных Ан-24,
постепенно докупить всякого реактивного старья, - а через несколько лет
удрать за границу с миллионами в кармане. Заработанными, кстати, на его,
Климова, пилотском горбу. Да еще и с украденной за три месяца его зарплатой.
Конечно, шустрые эти ребята. Очень шустрые. И смелые. Там, где другой
еще только растерянно озирается, они моментально ориентируются в ситуации,
намечают пути и бросаются в бой, не заботясь о следующем шаге, который сам
собой получится, вытекая из предыдущего; надо только приложить энергию и
мысль, ну, само собой, деньги. Сунуть, кому надо, Найти лазейку и
проскользнуть. Не спать ночами, думать, думать, трещать извилинами. Жить
этим делом - своим делом, рискуя своей шкурой - для собственного
благосостояния! - напрочь позабыв, что такое совесть. И успеть вовремя
остановиться, увильнуть, уйти от ответственности, когда нагребешь.
Так на берегу вздувшейся реки, с посиневшим зимним панцирем, покрытым
трещинами, с разверзающимися полыньями, с шевельнувшимся уже и вновь на
секунды остановившимся льдом, - стоят мужики, чешут головы: эх... часа два
назад еще успели бы перейти, а теперь... за двадцать верст - единственный
мост...
И пока в задумчивых, заторможенных, нерасторопных головах рождается