"Интервью с писателем Венедиктом Ерофеевым" - читать интересную книгу автора

разница...
- И все это время вас хоть и не печатали, но зато читали...
- Как то есть не печатали, когда практически во всех государствах...
Сначала был на меня наплыв стран НАТО, примерно с 76-го по 81-й, потом они
отхлынули. Потом пошли страны Варшавского Договора.
- Ну а в России, давайте о России...
- Опять о России, вечно о ней, о бедной...
- У нас тоже читали, и очень немало людей. Я помню, в 80-м году читал
ваши "Петушки" в общежитии МФТИ - заведения, весьма далекого от
литературы. А вы все эти годы чувствовали своего читателя?
- Да нет, дело даже не в этом. Были читатели очень дурного разбора. Им
было наплевать на суть, главное, был оттенок запрещенности. Такие никогда
не будут смотреть Рафаэля, а вот надписи в туалете Курского вокзала будут
смотреть очень и очень.
- Извините за некорректный вопрос: на что вы жили? И где брали время,
чтобы писать?
- Ну я же постоянно работал. А когда я писал, лежа на второй полке
строительного вагончика, ко мне подходили и говорили: а ты чего там
кропаешь? Ты чего, в институт хочешь поступать? Все равно не поступишь -
туда только по блату поступают, так что нечего кропать, давай пойдем пить
водяру. Таким образом снимается всякая проблематика. То есть великолепный
рабочий класс у нас. Или вот еще очень неплохой штрих к...
- К вашей биографии?
- Нет, на мою биографию наплевать в конечном счете. Я имею в виду русский
народ. Так вот, стоит кабелеукладчик, но у него каким-то постыдным образом
эта вот основная чудовищная металлическая стрела падает, и все тут. И
почему она падает, никому не понятно, но все-таки падает. И ведь кому-то
надо подползти под нее и подключить там кабель. И самое странное - никто
не решается. Я гляжу на всех своих коллег - никто. А вдруг эта штука
возьмет да рухнет действительно. Она то и дело и впрямь рухает. вам
случай. И не потому, что отважный человек, а потому, что мне было противно
на них глядеть, - я встал, подвесил куда надо этот кабель, и как только
из-под этой стрелы колоссальной железной выполз, она тут же и упала.
А был такой случай. Вывалился кабель в траншею с ледяной водой, и я полез
в эту траншею. А в это время проходит мимо мамаша с ребенком, показывает
ему на меня, у которого в жизни не было ни одной четверки, и говорит: вот,
если будешь плохо учиться, то придется потом, как этому дяде, по траншеям
лазить.
- Венедикт Васильевич, а что за история с Сорбонной?
- Меня пригласили из Парижского университета на филологический факультет,
и одновременно с этим было приглашение от главного хирурга-онколога
Сорбонны, сейчас не помню фамилий, тем более что мне не отдали назад этих
приглашений. И приглашения эти были отпечатаны так красиво и на такой
парижской бумаге и все такое... И вот тут стали заниматься почему-то моей
трудовой книжкой. Ну зачем им моя трудовая книжка, когда нужно отпустить
человека по делу? А тем более когда зовет главный хирург Сорбонны - он
ведь зовет вовсе не в шутку, кажется, можно было понять. И они копались,
копались - май, июнь, июль, август 1986 года - и наконец объявили, что в
63-м году у меня был четырехмесячный перерыв в работе, поэтому выпустить
во Францию не имеют никакой возможности. Я обалдел. Шла бы речь о