"Виктор Ерофеев. Роскошь" - читать интересную книгу автора

- Фотография тоже безрелигиозна.
- Поэтому все и случилось. Моей первой фотографией была вагина матери.
Я вылез из нее и тут же сфотографировал.
- Араки, - укоризненно сказал я, - по-моему, об этом написали уже все
журналы на свете.
- Учти, Эротос, я повторяю только правду.
- А на самом деле?
- У меня был школьный друг, который меня изводил. Он сказал, что у моей
матери большой пупок. Это самое страшное детское ругательство в Японии.
- Почему?
- Большие пупки бывают у бедных людей.
Мы вошли в клубы пара. Араки выловил из тумана молодого красавчика,
которого мыла банщица. В воздухе пахло корицей и спермой.
- Твой коллега, - закричал он. - Писатель! Он пишет роман о современной
любви. Как доказать то, что ты любишь?
- Надо съесть какашки любимой, - не задумываясь, сказал красавчик,
манерно поводя головой, как рысак.
- Говно - самая модная тема новой японской литературы, - объявил
Араки. - Ты кого сегодня возьмешь, мальчика или девочку? - поинтересовался
он, скидывая ботинки маленького размера и коротенькие носки.
Это какой-то детский сад, подумал я, - японские столы и стулья. Все
такое низенькое. Раздевшись, Араки остался в черных очках.
- На самом деле, я вешу тринадцать кило, - сказал он, - это вес полного
собрания моих фотографий, которое выпустили немцы.
- Разрешите сказать, что сопровождающая не имеет права раздеваться в
присутствии Виктора Владимировича.
- На Окинаве все позволено, - вдруг закричал на нее Араки.
Кислотно-пронзительно представилась мне Окинава: океан, коралловые
скалы, ананасы в цвету, американская база за бесконечной колючкой, японки в
строгих старомодных купальниках. Никто не купается, кроме отчаянных
камикадзе, вроде меня: дети рыбаков генетически боятся быть съеденными в
воде. Вода в океане тридцать шесть градусив. Почему градусив? Потому что
такого не бывает. Липкие жаркие сумерки сентября в городе Наха на главной
улице Кукусай. В Японии запрещены казино. Банкоматов на улицах почти нет.
Уличной рекламы тоже мало, японская реклама вся ушла в Москву. Мучительно
мало людей говорят по-английски, и мне на улице Кукусай остается играть с
Акико в металлические шарики "пачинка", азартную игру русских дошкольников.
- Большой человек на телеканале Фудзи, - Араки шлепнул по животу
молодого представительного японца.
- Не канал, а тошниловка, - строго сказал телевизионщик. - Развлекаем
публику бесконфликтными шутками.
- Почему вы так откровенны? - искренне удивился я.
- А что еще остается? Вы любите корейскую пищу?
- Да.
- И я люблю, несмотря на то, что секретная полиция Северной Кореи
воровала у нас людей. Слышали?
- Краем уха.
- Америку любите?
- А что?
- Там у всех одинаковые возможности. Для меня на первом месте стоят