"В.Эрн. Григорий Сковорода Жизнь и учение " - читать интересную книгу автора

laternis diogenicis est opus1 . Сквозь внешнее он презирает внутреннее,
сквозь "umbratica"* - realia.
______________
* См. стихотворение "De umbratica voluptate". И, 301; "Песнь Рождеству
Христову" в "Убогом Жаворонке", II, 250.

Мир сей являет вид благолепный,
Но в нем таится червь неусыпный.
Горе ти мире! Смех вне являешь,
Внутри же душою тайно рыдаешь.
Эти тайные слезы мира, о которых впоследствии будет гениально петь
Тютчев, уже подслушаны Сковородой, и подслушаны потому, что в его
собственной душе рыдало что-то стихийное.
Проживи хоть триста лет, проживи хоть целый свет,
Что тебе то помогает,
Если сердце внутри рыдает?
Завоюй земный весь шар, будь народам многим царь,
Что тебе то помогает,
Аще внутри душа рыдает?
И подобно тому, как скука во все проникает, так вездесуща печаль.
Ведь печаль везде летает, по земле и по воде,
Сей бес молний всех быстрее, может нас сыскать везде.
Славны, например, герои, но побиты на полях.
Долго кто живет в покое, страждет в старых тот летах.
Количество зла в мире ужасает Сковороду.
Видя жития сего я горе,
Кипящее как Чермное море
Вихром скорбей, напастей, бед,
Расслаб, ужаснулся, поблед.
О горе сущим в нем! Эта глубокая скорбь Сковороды замечательна. Он
носил ее в то время, когда в Европе торжествующий рационализм договорился до
"Теодицеи" Лейбница, провозгласившей наш мир "лучшим из возможных миров". И
если в конце 50х годов Вольтер восстал против лейбницианского оптимизма в
своем "Кандиде", то как бледней и холоден пессимизм Вольтера в сравнении с
глубочайшим пессимизмом Сковороды, в это же самое время вслушивавшегося в
неизъяснимой тоске в тайные рыдания мира. За много десятилетий Сковорода
предвосхищает пессимизм начала девятнадцатого столетия и, как увидим ниже, о
вале говорит в не менее сильных и ярких выражениях, чем Шопенгауэр, столь
гордившийся, и справедливо гордившийся открытием воли посреди всеобщего
интеллектуализма.
Мировой разлад, который почувствовал Сковорода через разлад и хаос
своей собственной души, вызывает у него сильные слова:
Кто мне даст слез, кто даст мне ныне дождевны,
Кто мне даст моря? Кто даст мне реки плачевны?
Да грех рыдаю в слезах неисходных
Не почивши.
Иссушил очи адский грехов моих пламень,
Сердце ожесточенно, как адамант камень.
Несть мне ток слезный,
Дабы болезни