"Сергей Ермаков. Месть - штука тонкая" - читать интересную книгу автора

документам! Так, был у руля губернатор Бобров, потакал воровству и
разгильдяйству, значит, он и виноват в том, что столько-то украдено,
столько-то загублено!"
А Рябиновский чист, как струя младенца. Его подписи нет нигде, ни на
каких документах, вся его могучая недвижимость на подставных людях числится.
И не ухватить Рябиновского за вымя! Или, например, вдруг надумают сделать
какую-нибудь независимую дружину против уголовников и начнут направо и
налево бандитов месить? Укажет ли тогда Фофан на дохлого доктора наук? Нет,
не укажет. Потому что он и не ведает совершенно своими глупыми мозгами, что
руководит им не какой-нибудь паханюга в синих наколках со стальными зубами,
а простой доктор наук из местной академии с ласковым прозвищем Ко-Ко.

Глава 3

Рябиновского отношения губернатора Боброва и фабриканта Андрея
Никитина, естественно, тревожили, но не пугали. Он с рождения был созданием
хитроумным и хорошо знал тот факт, что два человека, жизненная энергия
одного из которых направлена на разрушение и воровство, а другого - на
созидание и заботу о людях, ему подчиненных, не смогут долго быть вместе.
Должен произойти момент разрыва, который Рябиновским с милой улыбкой на лице
мягко подготавливался. И Бобров с Никитиным, слепо ведомые сатанинским
талантом Рябиновского, и впрямь разрушались в пух и прах.
Однажды на очередной некруглый "юбилей" губернатора (ему исполнялось
пятьдесят шесть лет) было, как обычно, приглашено множество народа изо всех
регионов области и даже из самой Москвы. В этот день у центрального
городского Дворца явились в длинный ряд служебные "Волги", новенькие
ведомственные и личные иномарки гостей праздника. Вышколенные по такому
случаю работники Дворца явились пред глазами гостей, как никогда,
отутюженными и трезвыми. Одного лишь монтировщика сцены дядю Ваню специально
в этот день не вызывали на работу, дабы он не испортил праздник, поскольку
ни при каких обстоятельствах не мог обойтись без того, чтобы ежедневно к
вечеру не напиваться в стельку. Большой торжественный концерт подготовили
коллективы самодеятельности Дворца, а на "десерт" должна была выступить
столичная знаменитость, специально приглашенная, дабы потешить самолюбие
Боброва.
Концерт долго не начинался, в зале и за кулисами уже нервничали. Те из
гостей, кто пришел вовремя, томились в душном зале, а в это время Бобров, не
торопясь, попивал коньячок в кабинете директора ДК с особами, к нему
приближенными. Минут через сорок после объявленного срока начала концерта
губернатор наконец вошел в зал и был встречен бурными овациями с вставанием
всех зрителей со своих мест. Принимая знаки обожания как должное, Бобров
прошел на первый ряд, уселся в кресло и махнул рукой, стартуя начало.
Занавес открылся под торжественные фонограммные фанфары, и на сцену на
негнущихся ногах вышли ведущие. Одна была в безвкусно сшитом по такому
случаю новом блестящем платье, а другой - в потасканном фраке, вероятно,
реквизированном еще у буржуев революционными матросами. Они начали по папке
читать поочередно вехи жизни именинника, а зрители в зале делали вид, что им
это интересно. После затянувшейся на час с лишним торжественной части с
вручением ордена губернатору, одами в его честь и кадрами кинохроники
начался концерт. Самодеятельность Дворца культуры, пользуясь случаем,