"Генрих Эрлих. Адский штрафбат" - читать интересную книгу автора

Ну что ты с ним будешь делать?! Не хочет понимать! Никак не хочет
понимать, что он в армии, что здесь нельзя говорить с начальством
язвительным тоном, скалить зубы, возмущаться, качать права. Впрочем, знать,
за что ему влепили наряд вне очереди, - это его право. Тут ничего не
попишешь. Вернее, так в уставе записано. Придется объяснить. Доходчиво.
Юрген, вновь тяжело вздохнув, открыл уже было рот, но его опередил
Красавчик.
- За что? - фыркнул он и принялся загибать пальцы. - За сон в
караульном помещении. Не отнекивайся, все спали. За ответ не по уставу. За
спущенный ремень. За расстегнутую пуговицу на рубашке. За грязные ботинки.
Не спорь, плохо чищенные все равно что не чищенные. Вот у нас был командир
батальона, майор Фрике, душа-человек, но по части соблюдения устава сущий
зверь. Он бы за все это, не задумываясь, отдал бы тебя под трибунал, а потом
расстрелял перед строем в назидание всем прочим раздолбаям. А господин
ефрейтор всего лишь выписал тебе один наряд вне очереди. А когда ты
продолжал нарываться на трибунал, со свойственной ему мягкостью поучил тебя
вторым. Да ты ему по гроб жизни должен быть благодарен за доброту и науку. В
ногах валяться. Ну же, давай!
Красавчик схватил Граматке рукой за шею и сильно надавил вниз. Граматке
извивался, не желая подчиняться. Солдаты смеялись.
Только Юрген не смеялся. Неспокойно ему было, что-то свербело на душе.
Не к добру ему вспомнилась эта песня! Ох, не случайное это совпадение!
И поэтому он не одернул Красавчика, как одернул бы в подобной ситуации
любого другого солдата. Юрген был ему даже благодарен за то, что он взял на
себя труд доходчивого объяснения. И все солдаты понимали, что Хюбшману -
можно, потому что он "старик" и закадычный дружок ефрейтора. Один Граматке
не понимал, все что-то бурчал, перенеся теперь свое недовольство на
Красавчика. Успокоил его Брейтгаупт.
- Всяк сверчок знай свой шесток, - сказал он.
"Schuster, bleib bei deinem Leisten."
Это сказал Брейтгаупт.
Брейтгаупт был еще одним "стариком" и ближайшим товарищем Юргена. Он
был крестьянин, из Тюрингии, и, чего греха таить, туповат, так считали все,
даже и Юрген. Говорил он редко, а если уж говорил, то пользовался заемным
умом. Он говорил пословицами и поговорками. Их он знал много, этого у него
было не отнять. И изрекал к месту, не всегда, но часто. Они доходили до
сознания солдат лучше всяких долгих объяснений и приказов. Вот и до Граматке
дошло. Удивительно!
Юрген посмотрел на часы. Половина четвертого.

"...ровно в четыре часа..."

- Хюбшман, за старшего! - бросил он и вышел из караульного помещения.
Самая короткая ночь в году подходила к концу. Уже ясно проступили
очертания полуразрушенной церкви в центре крепости и двух длинных
двухэтажных зданий, тянущихся к западным воротам. Лишь двор перед казармой,
где разместилась их рота, лежал в глубокой тени. Но за три дня, что они
провели здесь, Юрген успел изучить все до тонкостей. Ведь это была его
территория.
Собственно, это была не казарма, это была крепостная стена. А как еще