"Генрих Эрлих. Последний волк (опыт экзистенциального) " - читать интересную книгу автора

сплю. Да и привычка. Мы всегда на воле в воде спали, так уж предками
заведено. Двуногие, они же слабые и трусливые, ну ты знаешь, норовили на
наши лежбища нападать, когда мы спим, вот мы и стали уплывать спать в море.
Я, считай, последний год на воле на землю ни разу не выбирался, все в море,
да на льдинах.
- Как же это тебя в воде отловить исхитрились?
- Я смотрю, некоторые больно шустрые и умные тоже недалеко убежали, -
обиженно проговорил Морж и ушел под воду, оборвав разговор.
Кого Волк уважал, так это тура. У его стаи вольер был не меньше, чем у
Волка, и большую его часть занимала высоченная скала с почти отвесными
склонами, на которых были выбиты небольшие карнизы. Вожак целыми днями
неподвижно стоял на самой вершине, на маленькой площадке, на которой
приличному волку и хвоста не распушить, и его рога двумя витыми полумесяцами
возвышались над зоопарком. Его стая - четыре самки и десяток козлят - почти
все время проводили внизу около кормушек с сеном, но иногда, повинуясь
резкому свисту вожака, бросались к скале и, ловко перепрыгивая с карниза на
карниз, взлетали к самой вершине и застывали в отстое. Волк, который на воле
никогда не забирался дальше предгорий и на охоте брал резвостью бега и
выносливостью, восхищался такой ловкостью и в глубине души признавал, что
никакой голод не подвигнул бы его на преследование туров в горах.
- Эй, длиннорогий, - как-то крикнул от вожаку. - Спустился бы,
перекусил.
- Нам не до баловства, - солидно ответил Тур.
- А что ты там все сторожишь? Ничего с твоими за такой решеткой не
сделается.
- А я не сторожу, я жду.
- Чего тут ждать-то?
- У нас в горах иногда как тряханет, земля ходуном заходит, некоторые
скалы, как сугробы снежные разлетаются, и меняется вид земли, и засыпаются
тропы, и открываются новые виды, и после трясения, если тебя, конечно,
лавиной не накроет или в трещину не провалишься, начинаешь жить на новой
земле.
- Это ты к чему? - недоуменно спросил Волк, удивленный таким
многословием Тура, который считался в зоопарка одним из главных молчунов.
- Да вот жду я, что тряханет также этот проклятый город двуногих, и
рухнут их высоченные лежбища, и я, хоть перед смертью, увижу, пусть на
горизонте, мои горы.
Они помолчали.
- А что тогда своим свистишь, наверх собираешь?
- Чтоб не зажирели там внизу, у кормушки.
Недалеко от Тура расположились старые знакомые - кабаны. С этими Волк
сталкивался еще на воле, немало их водилось на его Территории, целые
полянки, бывало, перекапывали своими пятачками, а один раз, когда он - в
одиночку! - завалил оленя и после пиршества отлучился к ручью, по
возвращению он обнаружил рядом с оленьей тушей целый стадо кабанов, которые
урча и похрюкивая, жрали его законную добычу. Он грозным рычанием намекнул,
что вернулся хозяин, но стадо не отреагировало, лишь вожак, старый секач,
без суеты развернулся и уставился на Волка. Он стоял неподвижно, крепко
вперив ноги в землю, лишь плоские бока слегка вздымались от ровного
спокойного дыхания, с его пятачка и длинных клыков капала кровь, о волнении