"И.Г.Эренбург. Лазик Ройтшванец" - читать интересную книгу автора

его несколько смущало. Он знал, что одну, пышную и розовую, зовут "товарищем
Нюсей", а другую, остроносую брюнетку, - "товарищем Лилей". В кого же он
влю-
блен в Лилю или в Нюсю? Впрочем, этот вопрос занимал его абстрактно, так как
он скорей согласился бы отправиться в гости к ледовитому Рюрику Абрамовичу,
нежели заговорить с одной из прекрасных соседок.
Однажды вечером, вернувшись домой, после трудового дня (Хейфец получил
большую партию коверкота), Лазих увидал в дверях своей комнаты товарища
Нюсю. Он тихо пискнул от восторга. Нюся первая заговорила:
- Почему вы все время на меня смотрите и не здороваетесь?
Лазик молчал.
- Вы, что же - немой?
Тогда героическим усилием воли Лазик заставил себя заговорить:
- Нет, я не немой. Немая это Пуке. А я - Ройтшванец. Но как я могу с
вами говорить? О, если б я вас встретил раньше, когда я был кандидатом в
Пушкины или хотя бы просто кандидатом! А что я теперь? Отпетый курьер вполне
частного предприятия, то есть Бориса Самойловича. Вы же - бронзовое
божество.
Нюся рассмеялась.
- Я не божество, а делопроизводительница, но комната у вас хорошая. Вы
один ведь живете? Как только вам раздобыть удалось?
- Это - Борис Самойлович. У него удивительные связи. Но почему вы
говорите о глупой комнате, когда вы даже не передовой отряд, а бронзовое
очертание?
- Что вы к бронзе привязались? Я не из бронзы. Я, кажется...
Люся не договорила, вместо слов она только повиляла своими не
бронзовыми формами. Лазик зажмурился. Он еле-еле пролепетал:
- Какой сверхестественный фейерверк!..
Нюся подошла к окну; тщательно осмотрела она скромную обстановку.
Лазик не сводил с нее глаз: мираж, дивное видение!
Надо сознаться, что Лазик отличался чрезмерной восторженностью. Хоть
Нюся и была женщиной дородной, красотой она никак не отличалась: нос
картошкой, вместо бровей - белый пух, короткая, толстая шея. Единственное,
чем могла она похвастаться - это изобилие материала; рядом с Лазиком
казалась она в ширину бушующим океаном, а в вышину небоскребом.
Молчание длилось довольно долго. Наконец, Нюся сказала:
- Вы все еще на меня глаза пялите? Нравлюсь?
- О!.. О!..
Лазнк не находил слов. Он размахивал ручками и прерывисто дышал.
- Нравитесь? Какое постыдное слово! Почему я не Пушкин? Почему я хотя
бы не Шурка Бездомный? Я смеюсь, когда думаю сейчас о моих недавних
сомнениях. Вы слышите, как я ужасно смеюсь?
Нюся только пожала плечами: Лазик ведь не смеялся.
- Вы не слышите?
Он громко крикнул: "ха-ха!"
- Теперь вы слышите? Я смеюсь, потому что я сомневался в связи с этим
товарищем Лилей. У нее же ничего нет, кроме носа. Она недостойна даже спать
с вами в одной комнате. Когда я гляжу на вас со всех четырех сторон, в мои
глаза летит электричество. Вы стоите сейчас над миром, как бронзо-вая...
- Тьфу! Снова бронза? Да вы попробуйте - я не холодная.