"Илья Эренбург. Летопись мужества: Публицистические статьи военных лет " - читать интересную книгу автора

обращается именно к нему, с первой же фразы: "К вам обращаюсь я, друзья
мои!" Сталин сказал об опасности: нужны большие жертвы и большое мужество.

17 июля 1941 года. (Москва в эти дни)

Я принадлежу к поколению европейцев, которое видит не первую войну. Я
был в Париже в 1914-1917 гг., в России в эпоху гражданской войны, в Мадриде
и Барселоне под немецкими бомбами. Я был в Париже, когда в него вошли
германские дивизии. Я видел прошлой осенью унылый военный Берлин. Я знаю,
как искажает война лицо и душу городов. Может быть, поэтому я не могу
наглядеться на Москву - я горд ее выдержкой. Все понимают, как велика
угроза, - нет ни беспечности, ни хвастовства. Но нет и страха. Суровые,
спокойные лица.
Стоят невыносимо жаркие дни. Люди одеты по-летнему.
У женщин много хлопот: затемнили дома, оклеили стекла матерчатыми
полосками. Все проходят занятия по противовоздушной обороне. В домах
дежурства жильцов. Повсюду мешки с песком. Москва готовится, и "хейнкели" не
застанут ее врасплох.
Одной из первых забот было отослать детей подальше от крупных центров.
Один за другим уходят поезда с детьми. Уехали школы, детские дома. Вот поезд
с детьми писателей, вот другой - с детьми железнодорожников. Кажется, не
видал я города, где было бы столько ребятишек, они вместе с воробьями
заполняли гомоном московские переулки. Теперь воробьи остались без
товарищей.
С детьми уехало много матерей, не связанных работой с Москвой. Знакомый
печатник вчера мне сказал: "Работать легче - отослал моих в деревню. Если
прилетят немецкие стервятники, не будет мысли: а что с ними?.."
Старикам советуют уехать в провинцию, в деревню. Некоторые уехали.
Другие обижаются. Один старичок мне сказал: "Какой же я инвалид? Я могу
что-нибудь охранять. Вот возьму и поймаю парашютиста - увидишь".
По улицам проходят ополченцы. Это подлинная гражданская армия. Таких на
парад не выведешь... Но они полны решимости, им не страшны испытания. Вот,
может быть, ключ к выдержке Москвы: этот город много пережил - сорокалетние
знавали и артиллерийский обстрел домов, и голодные годы. Их нелегко
запугать.
Сегодня ввели продовольственные карточки. Впервые Москва их узнала в
эпоху гражданской войны, вторично - в годы первой пятилетки. Теперь - нормы
большие. Люди говорят: "Всего не заберешь"... Нет ни удивления, ни суматохи.
В немногих открытых летом театрах играют патриотические или
антифашистские пьесы. Зрители подчеркивают аплодисментами монологи героев. У
зрителей муж, брат или сын на другом театре - военных действий.
Испытание сблизило всех. Прежде в трамвае москвичи частенько ругались.
Теперь не услышишь обидного слова. Вечером все стоят или сидят возле домов,
обсуждают события, рассказывают: "От мужа открытка с фронта..." Черные
окна - город ночью кажется пустым, но в нем миллионы сердец бьются горем,
гневом, надеждой...

19 июля 1941 года (Упорные бои)

Крупный командир, только что приехавший с Псковско-Порховского