"Илья Эренбург. Летопись мужества: Публицистические статьи военных лет " - читать интересную книгу автора

он признался: "Неважно, зачем воевать, - это решает фюрер, но я лично
доволен войной. Без войны мне пришлось бы работать. А я побывал во Франции.
Конечно, эта страна распущенная и там беспорядок, грязь, но зато мы
отдохнули. Все там очень дешево. И мне понравились француженки... У меня в
Берлине невеста. Но на войне можно проказничать. В Антверпене мы, по правде
сказать, скучали. Но там недурно едят. Потом мы там выпили все запасы
портвейна. Одним словом, поглядели немного свет..."
Для него война - нечто вроде бюро Кука.
Он горд железным крестом "За Ковентри". Рассказывает: "Это была чистая
работа - мы показали англичанам, что такое наши фугаски". Я спрашиваю:
"Почему?" Бекер пожимает плечами: "Говорят, что англичане перед этим
разрушили детскую больницу..." Какую больницу? Этого он не знает. Это его и
не интересует. Зато он с восторгом говорит: "Когда они начали гасить пожары,
мы перешли на фугаски по пятьсот килограммов - это хорошо крошит..."
В Россию немцы, по его словам, пришли за "жизненным пространством". Он
настаивает: "У нас очень тесно". Я его спрашиваю: сколько у него комнат в
Берлине? "Две с половиной". Я интересуюсь, что бы он сказал, если бы в эти
"две с половиной" комнаты вселились чужие. Он смотрит на меня исподлобья и
бурчит: "Не пустил бы".
У него голубые глаза, но они лишены выражения, это стекляшки в чучеле
зверя. Мы говорим об авиации. Бекер рассуждает: "Конечно, "спитфайеры"
неплохая штука, но мы сильнее. У вас против наших хорошо работают "МИГи" и
еще новые истребители, но это неважно. Мы..."
Он вдруг запнулся - вспомнил, что его машину сбили и что он не в
берлинской пивнушке, но в плену. Он щерится, как зверь в клетке.
Потом берет папиросу и снова все забывает, начинает хвастать: "Мы
крошили английские города, как крошки хлеба между пальцами... Фюрер сказал,
что мы победим, - значит, мы победим... Но работы еще много - Египет, Суэц,
Индия..."
Я снова его спрашиваю: "Зачем?" Я хочу понять, зачем этот человек
разрушал дома, убивал детей. Но он, зевая, отвечает: "Я не люблю
философствовать". Я думаю, что, если ефрейтора Бекера посадить в
зоологический сад и надписать "Homo sapiens", никто из посетителей не
поверит, что перед ним - человек.

22 сентября 1941 года

Прошло три месяца... Мы пережили много тяжелого. Враг захватил области,
города, столицу Украины - Киев. Враг подошел к пригородам Ленинграда. Враг
окружил Одессу. Враг рвется к Ростову. Несмотря на наш успех под Ельней,
враг не забыл о Москве.
Ночью заморозки, и на пороге зимы Гитлер торопится.
Мы глядим правде в глаза. Когда мы теперь говорим: "Победа будет за
нами", - это не слепая вера, это уверенность.
Леса березовых крестов выросли на наших полях - это немецкие могилы.
Среди пленных попадаются и подростки и сорокапятилетние. Мы находим среди
них уроженцев Баната, Трансильвании, польского генерал-губернаторства.
Качественный уровень германской армии понизился. Солдаты смущены: они ждали
быстрой развязки. Они не думали о зимней кампании. Думал ли о зимней
кампании Гитлер?